Романовы. Алапаевск, 1918 26 июля 1918 года в №145 газеты «Известия Пермского Губернского Исполнительного Комитета Советов Рабочих, Крестьянских и Армейских депутатов» под заголовком «Похищение князей» было напечатано короткое сообщение.

 

Вот его текст:

«Алапаевский исполком сообщает из Екатеринбурга о нападении утром 18-го июля неизвестной банды на помещение, где содержались под стражей бывшие великие князья Игорь Константинович, Константин Константинович, Иван Константинович, Сергей Михайлович и Палей. Несмотря на сопротивление стражи, князья были похищены. Есть жертвы с обеих сторон. Поиски ведутся».

И подпись – «Председ. Областного Совета Белобородов».

 

Все – ложь от начала до конца. Не было никакого нападения «неизвестной банды» на Напольную школу в Алапаевске, где находились под арестом члены Императорского Дома Романовых. В ночь с 17 на 18 июля 1918 года все они – Великая княгиня Елизавета Федоровна, Великий князь Сергей Михайлович, князья Императорской Крови Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи, князь Владимир Павлович Палей, инокиня Варвара Яковлева и секретарь князя Сергея Федор Семенович Ремез были тайно вывезены из города и убиты алапаевскими большевиками. Тела их были сброшены в старую каменноугольную шахту близ речки Межной, в 12 верстах от Алапаевска, на развилке Верхотурского тракта и дороги, ведущей на Верхне-Синячихинский завод…

 

-1-

 

…Романовых привезли в Алапаевск 20 мая 1918 года. Везли тайно, местные власти были поставлены в известность о решении областных товарищей в самый последний момент – когда поезд уже прибыл на станцию Ясашная, это менее чем в 25 верстах от города. Оттуда позвонил сопровождавший князей комиссар Булычев и попросил подготовить для них квартиру. Этот звонок стал полной неожиданностью для городского Совета («головки», как они сами себя называли).. Он экстренно собрался на совещание, на котором и было решено спешно освободить для князей Напольную школу. После чего почти все члены исполкома отправились на вокзал – встречать поезд особого назначения (i).

 

Вот как описывает эту встречу в своих воспоминаниях чекист Алексей Кабанов, который вместе с Булычовым привез Романовых в Алапаевск: «Когда мы подъехали к станции, в наше купе вошел очень пожилой человек в рабочей одежде, вооруженный револьвером и гранатами, к поясу прицеплен плантаж, на голове засаленная кепка, в зубах трубка, и сказал: - Собирайте к выходу. Приехали. Князь (Сергей Михайлович – Прим. авторов) спросил его: - А ты кто такой будешь? Этот человек ответил: - Комиссар юстиции. На это князь с ехидством сказал: - Комиссар… юстиции?! На станции Алапаевск к нашему вагону подошли 10 человек в кожаных костюмах, вооруженные револьверами и гранатами, забрали всех князей и княгинь, усадили их в крестьянские подводы и под конвоем увезли в город…»(ii).

 

-2-

 

Отныне три дороги определили-очертили для алапаевских узников место и время их пребывания в городе. Первой - по улицам Набережной и Большой Алексеевской – их везут сейчас от вокзала до Напольной школы, которая станет для них тюрьмой. Вторая дорога - от школы на север - до Нижне-Селимской шахты на Межной – их крестный путь на Голгофу. И этой же дорогой - третий путь! - вновь в Алапаевск белогвардейцами были перевезены в октябре 1918 уже тела убитых. Кто они – узники Напольной школы?

 

Только двое из них в той, прежней России по праву титуловались Великими князьями(iii).

 

Великая княгиня Елизавета Федоровна, урожденная принцесса Гессен-Дармштадская, - старшая сестра императрицы Александры Федоровны. «Тонколикая княгиня», как ее назвал Иван Бунин, была известна в России как настоятельница Марфо-Мариинской обители труда и милосердия, которую она создала в Москве, удалившись от мира после гибели мужа. «Великая матушка» - так звали ее в народе. Сколько обездоленных она и сестры ее обители накормили, вылечили, выучили (iv)! В годы русско-японской войны (как и позднее первой мировой) она стала одной из руководительниц патриотического движения организации помощи фронту, разместила во всех залах Кремлевского дворца (кроме Тронного) мастерские, где работали откликнувшиеся на ее призыв помочь фронту женщины – отсюда отправлялись в Маньчжурию эшелоны с обмундированием и медикаментами, подарками для солдат. В Москве ею были устроены госпитали, близ Новороссийска – открыт санаторий для раненых; сформированы несколько санитарных поездов.

 

Великий князь Сергей Михайлович, младший сын Великого князя Михаила Николаевича, брата Императора Александра II. Признанный специалист в артиллерийской науке, перед первой мировой он был генерал-инспектором российской артиллерии, и сделал все от него зависящее, чтобы в предвиденье неизбежной войны с Германией оснастить армию современными орудиями..

 

Позднее, уже в советское время, генерал-майор Е.З. Барсуков в своих воспоминаниях о первой мировой войне, по понятным причинам не называя имени Сергея Михайловича, напишет о нем так: «В отношении столь хорошей подготовки русская артиллерия обязана была главным образом своему генерал-инспектору, который в течение десятилетия, предшествовавшего войне, все свои знания и свое большое искусство в артиллерийской стрельбе, все свое внимание отдавал боевой подготовке артиллерии» (vi)

 

Троюродные братья Николая II - князья Иоанн, Константин и Игорь Константиновичи - блестящие молодые офицеры, смельчаки, побывавшие под огнем сражений первой мировой войны.

 

Князь Иоанн был награжден Георгиевским оружием; князь Константин - Георгиевским Крестом. На фронте в 1914 году погиб их брат, князь Олег Константинович. Годом позже умер отец,

 

Великий князь Константин Константинович, командир знаменитого Преображенского полка, президент Российской Академии наук. Его знали и любили как тонкого проникновенного лирика, на стихи которого, подписанные К. Р., написал несколько известных романсов Чайковский.

 

Князь Владимир Павлович Палей, сын Великого князя Павла Александровича от морганатического брака носил фамилию матери, и мог спастись во время революции, отрекшись от отца, заключенного позднее в Петропавловскую крепость (vii). Так поступить ему предлагал председатель петербургской ЧК Урицкий. Но нет, этот сын не отрекся от отца - и был обречен. Он считал себя духовным наследником К. Р. - перевел на французский его драму «Царь Иудейский». На передовой, в 1916, под свист пуль, узнал о выходе своей первой книги стихов - увы, таланту юного поэта не суждено было созреть...

 

Вместе с князем Иоанном в Алапаевск приехала его жена, сербская королевна Елена Петровна. со своей свитой - майором Мичичем, солдатами Божечичем и Абрамовичем, секретарем Смирновым. Князей сопровождали глубоко преданные им люди, которых невозможно называть просто «прислугой», как это делали большевики.

 

До конца прошла скорбный путь со своей настоятельницей Варвара Яковлева, келейница Елизаветы Федоровны и ее крестовая сестра. Екатерина Янышева, другая сестра Марфо-Мариинской обители, также приехавшая с Великой княгиней, была позднее отправлена алапаевскими чекистами в Екатеринбург.

 

Владимир Палей с самого детства привык к заботам приехавшего теперь с ним в Алапаевск Ц. Круковского; Игоря и Константина Константиновичей сопровождал в их ссылке Иван Калин. С Великим князем Сергеем Михайловичем приехал его секретарь Федор Семенович Ремез. Этот удивительный человек заботился как нянька о Великом князе; он совмещал самые разнообразные обязанности: закупал продукты, готовил при необходимости, ухаживал по-лекарски за больным Сергеем Михайловичем. Недаром в различных документах по-разному называется должность Федора Семеновича при Великом князе: где – повар, где – врач, где – камердинер. Сергей Михайлович, высоченный, как большинство Романовых (viii), с обликом и даже порой поведением Дон-Кихота, не мог, совершенно не мог существовать без своего Санчо Пансы – Ремеза. Их глубокая взаимная привязанность стоила верному слуге жизни. Некоторое время в Напольной школе находился и приехавший по просьбе Сергея Михайловича доктор Гельмерсен.

 

-3-

 

Для высылки членов Императорского Дома Романовых Алапаевск, совсем небольшой уральский городок, был избран не случайно. Еще со времен революции 1905 года, когда здесь был создан первый в России Совет рабочих депутатов (точнее – совет уполномоченных), Алапаевск заслуженно приобрел репутацию «красного большевистского города». Два года, с 1905 по 1907, город жил под гнетом постоянного страха пред «политиками» - местными большевиками и эсерами, задыхался в огне бесконечных пожаров (ix). Напуганные обыватели перебирались целыми семьями кто в храмы, а кто и, летом, на берег реки.

 

Инженеры Алапаевского завода не появлялись на его территории без пистолета в кармане – каждого из них в любой момент могли избить, вывезти на тачке, а то и прирезать, как мастера Трусова. Да что там – стреляли в управляющего Алапаевским горным округом Грума-Гржимайло и в его помощника, управителя Алапаевского завода Адольфа. На одно лишь десятилетие затих этот вулкан…

 

Кто же из бывших «политиков» теперь, в 1918, взял на себя обязанности тюремщиков? «Общее руководство» осуществлял председатель Алапаевского совдепа, бывший волостной старшина Г. Абрамов. В связке с ним – военный комиссар С. Павлов, председатель делового совета А. Смольников, председатель алапаевской ЧК Н. Говырин, секретарь совдепа Д. Перминов, чекисты М. Останин и П.Зырянов… (x). Но чаще всех остальных большевиков появлялся в Напольной школе уже упомянутый нами алапаевский комиссар юстиции Ефим Соловьев (xi). Именно к нему обращались узники по всем насущным вопросам. Именно он конфисковал после введения 20 июня тюремного режима их деньги, драгоценности и вещи – это называлось «принять на хранение». Именно перед ним стоял на коленях великий князь Сергей Михайлович, умоляя не разлучать его с Ремезом (xii).

 

В Напольной школе князей и «прислугу» - сначала разместили в одной комнате. Вот в каких условиях увидел их на следующий день Алексей Кабанов: «На второй день я пошел посмотреть, как содержаться князья и княгини. Они все лежали на полу в одном классе училища, из которого вся мебель была вынесена. К каждому окну и двери, и внутри помещения были выставлены посты вооруженной охраны из местных рабочих». Позднее их разместили в пяти комнатах; обстановка простая, только самое необходимое – железные кровати с жесткими матрасами, несколько простых столов и стульев.

 

В это последнее лето своей жизни, в последние отведенные им на земле дни, они оставались самими собою. Как рассказала на допросе повариха Кривова: «Князья занимались чтением, гуляли работали в находящемся при школе огороде. С разрешения разводящего красноармейского караула ходили в церковь и совершали прогулки в поле, которое начиналось за школой; ходили одни, без охраны» (xiii). Что эти абсолютно ни в чем не виновные, даже по чекистским меркам (xiv), люди, жизнь которых с ошеломляющей быстротой изменилась за последний год, и особенно за последние месяцы ссылки, сначала в Вятку, затем – в Екатеринбург и, наконец, сюда, в заштатный город, могли противопоставить своим тюремщикам? Только силу молитвы.

 

В стенах Напольной школы утром и вечером неукоснительно совершались молитвенные правила. Все братья Константиновичи были воспитаны своим отцом, человеком глубоко религиозным, в строго православном духе. Старший из них, князь Иоанн, посвященный в сан иподиакона, в Петербурге был регентом созданного им церковного хора. Елизавета Федоровна почти безвыходно молилась в своей комнате-келье. Класс, еще недавно полный детских голосов, стал местом затвора для нее, тайной схимонахини Алексии. Есть свидетельства, что в первый месяц ссылки узники могли посещать церковные богослужения, скорее всего, в кладбищенской Екатерининской церкви (xv). Возможно, здесь они встретили 13 июня последний в их жизни праздник Вознесения Господня. В День Святой Живоначальной Троицы, 23 июня, узники могли лишь слышать звон колоколов городского Свято-Троицкого собора: после введения «особого режима содержания» Напольная школа превратилась в настоящую тюрьму.

 

Больше они из нее не выходили – до конца, наступившего в ночь с 17 на 18 июля. Да, только вера, только молитва давала им силы жить.

 

-4-

 

«Особый режим содержания», а точнее - тюремный режим, был введен 21 июня по указанию Уралоблсовета: «во избежание побега» алапаевских узников по примеру великого князя Михаила Александровича, сосланного в Пермь и якобы бежавшего оттуда в ночь с 12-го на 13-е июня. В действительности великий князь Михаил, брат императора Николая II - первый царственный мученик - в эту ночь был убит…
 

Узникам запрещено выходить за пределы школьной ограды; у них отобраны почти все вещи и деньги; резко сокращен продовольственный паек и запрещено покупать что-либо в магазинах. Предчувствуя неизбежный конец, узники «готовились к смерти, молились и просили Бога укрепить их в страдании» (xvi)

 

Это настроение, эту предсмертную печаль почувствовала девятилетняя Машенька Голошейкина, жившая неподалеку от Напольной школы. Мать не раз посылала дочку отнести туда корзинку со свежими шаньгами и пирожками. В один из июльских дней, возвращая корзинку, одна из монахинь со слезами на глазах просила девочку молиться о них. Дома в корзинке обнаружили шелковистый отрез розовой ткани. «На помин души, видно, положили», – вспоминала Мария Артемьевна Голошейкина-Чехомова.

 

Утром, 17 июля красноармейский караул в Напольной школе заменяют «партийным». По распоряжению председателя Совета Г. Абрамова у князей отбирают оставшиеся личные вещи и деньги. Ближе к вечеру по телефону звонит А. Смольников - объявить узникам, что их переводят из Алапаевска в Верхне-Синячихинский завод, что они должны немедленно собираться в дорогу.

 

Они приняли этот новый поворот своей судьбы смиренно. В начале 12-часа ночи, когда город уже спал, к Напольной школе подъехали частью на заводских лошадях, частью на своих, алапаевские комиссары: председатель Алапаевского совдепа Григорий Абрамов, председатель делового совета Алексей Смольников, председатель ЧК Николай Говырин, комиссар административного отдела совдепа Владимир Спиридонов, члены городского совдепа Иван Абрамов и Михаил Гасников, члены делового совета Василий Рябов и Родионов, чекисты Петр Зырянов и Михаил Останин (xvii).

 

Трое приехали из Верхней Синячихи:

председатель Верхне-Синячихинского совдепа Евгений Середкин,

председатель союза рабочих Иван Черепанов,

военный комиссар Петр Кайгородов (xviii).

 

Обреченных усадили - каждого на отдельную подводу, и с каждым рядом сел «провожатый» из числа прибывших. Кроме названных, с узниками отправились Егор Сычев и красноармеец Иван Маслов (xix). Тронулись. Ехали тихо.

Место для убийства было выбрано заранее – заброшенная угольная шахта в 12 верстах от Алапаевска.

 

Не доезжая до нее, узников высадили, сказав, что сломан мостик и придется идти пешком. Их подводили по одному к провалу шахты, били сзади обухом топора по голове (xx) и сбрасывали вниз. Сопротивлялся убийцам только великий князь Сергей Михайлович, - его застрелили.

 

Тела жертв разбивались, падая с высоты 28 аршин, ударяясь при падении о старые крепежные бревна. Шахту забросали гранатами (xxi), завалили жердями, бревнами и присыпали землей. Для несчастных узников все было кончено. Так к Алапаевску пришло бессмертие. Проклятое бессмертие.

 

-5-

 

Вернувшись в город, убийцы устроили спектакль - инсценировку побега князей. В третьем часу ночи возле Напольной школы началась стрельба, раздались взрывы гранат. Был поднят по тревоге красноармейский отряд Кучникова. Его выдвинули к Напольной школе, где рассыпали в цепь. В цепи красноармейцы пролежали полчаса, стрельбы не производили, никакого врага не видели. Вместо белогвардейцев их встретили на крыльце школы комиссар Смольников, который, матерясь, говорил: «Товарищи, теперь нам попадет от Уральского областного совета за то, что князьям удалось убежать; их белогвардейцы увезли на аэроплане», и судья Постников, который с большой книгой в руках «наводил следствие» о побеге.

 

Председатель совдепа Г. Абрамов в это время уже отправлял телеграмму в Екатеринбург: «Военная Екатеринбург. Уралуправление 18 июля утром 2 часа банда неизвестных вооруженных людей напала напольную школу где помещались Великие Князья. Во время перестрелки один бандит убит и видимо есть раненые Князьям с прислугой удалось бежать в неизвестном направлении. Когда прибыл отряд красноармейцев бандиты бежали по направлению к лесу Задержать не удалось Розыски продолжаются. Алапаевский Исполком. Абрамов Перминов Останин» (xxii).

 

На следующий день о «похищении князей» были расклеены объявления по всему городу. Столь грубо разыгранная комиссарами комедия никого в заблуждение ввести не могла – уже через 3-4 дня стали говорить, что комиссары обманывают народ, сочинив басню о похищении, и что на самом деле князья ими убиты (xxiii).

 

28 сентября 1918 года в город вошли части 15-го Курганского Сибирского стрелкового полка под командованием полковника Смолина. Сразу же началось формирование милиции, куда 3 октября определился на службу старшим милиционером Т. Мальшиков. Именно ему начальник районной милиции штабс-капитан Шмаков приказывает разыскать тела убитых большевиками князей Романовых (xxiv).

 

Мальшикову удалось найти свидетелей (xxv), которые ночью 18 июля возвращались в Алапаевск по синячихинской дороге и встретили целый «поезд», лошадей в одиннадцать-двенадцать, направляющийся в сторону Верхне-Синячихинского завода. Он предположил, что убитых следует искать либо в Синячихинской шахте, либо в шурфах на Синячихинском руднике.

 

Уже 7 октября, при исследовании каменноугольной шахты на Межной была обнаружена фуражка, которую опознали как принадлежавшую одному из князей. 9-11 октября из шахты были подняты тела всех мучеников. 19 октября они были погребены в склепе Свято-Троицкого собора.

 

-6-

 

О погребении алапаевских мучеников уместным будет рассказать так, как написал игумен Серафим (Кузнецов) - он был для великой княгини Елизаветы Федоровны одним из самых почитаемых ею духовных лиц.

 

Это трогательное свидетельство очевидца, это уже язык жития. «Вечером 18 октября собором духовенства в числе 13 протоиереев и священников была отслужена заупокойная всенощная. Народу было так много, что не только заполнен был храм, но и вся окружающая площадь. Утром 19 октября из Свято-Троицкого собора пришли крестным ходом в кладбищенскую Екатерининскую церковь, где отслужили панихиду, и с пением «Святый Боже» гробы понесли в собор, где была совершена заупокойная Литургия, а после таковой отпевание мученически пострадавших Августейших Страстотерпцев. (еще)

 

На отпевании было еще больше народу, ибо собрались люди не только Алапаевска, но и из окрестных деревень. Многие плакали навзрыд. После отпевания певчие пели трогательные стихиры святого Иоанна Дамаскина, народ прощался с Мучениками, а после прощания гробы были взяты на руки и при пении многолюдного хора «Святый Боже», похоронном перезвоне колоколов и духовной военной музыке «Коль Славен» были перенесены в каменный склеп, по правую сторону алтаря собора, где были поставлены, и вход в склеп был заложен кирпичом» (xxvi).

 

Именно игумен Серафим в июле 1919 года, когда станет ясно, что Алапаевск скоро вновь будет занят красными, совершит подвиг, вывезя гробы с останками восьми алапаевских мучеников сначала в Читу, а затем в Пекин (xxvii). В апреле 1920 года они обрели там покой в храме Преподобного Серафима Саровского в Русской духовной миссии (xxviii).

 

Тела же Елизаветы Федоровны и инокини Варвары еще в январе 1921 года были перевезены в Иерусалим и погребены в крипте русского храма Святой Марии Магдалины возле Гефсиманского сада. Великая княгиня Елизавета Федоровна в 1888 году, когда она приезжала в Иерусалим на освящение этого храма, выразила желание быть похороненной здесь, на Святой Земле.

 

-7-

 

В 1981 году великая княгиня Елизавета Федоровна и инокиня Варвара были причислены к лику Святых Русской Православной Церковью Заграницей. Их нетленные мощи торжественно перенесены из усыпальницы-крипты в самое помещение церкви. Ныне мученицы покоятся в белых мраморных раках по обе стороны от солеи.

 

В 1992 году Русская Православная Церковь Московского патриархата канонизировала Елизавету Феодоровну и инокиню Варвару - в сонме тогда еще немногих прославленных новомучеников и исповедников Российских. Но еще до канонизации святых Елисаветы и Варвары в мае 1991 года у старой шахты на Межной был воздвигнут Поклонный крест. Его освятил, при большом стечении народа, владыка Мелхиседек, архиепископ Свердловский и Курганский. Вскоре здесь была построена памятная часовня 22 февраля 1995 года Священный Синод Русской Православной Церкви, заслушав ходатайство Преосвященного Епископа Екатеринбургского и Верхотурского Никона о благословении на строительство и учреждение мужского монастыря во имя Новомучеников Российских близ Алапаевска, на месте убиения святых Преподобномучениц великой княгини Елисаветы и инокини Варвары, постановил благословить строительство и назначить строителем монастыря иеромонаха Моисея (Пилатса).

 

В том, 1995 году, были построены монастырские врата со звонницей.

На следующий год, 6 июля, в день празднования иконы Божией Матери Владимирской, Преосвященнейший Никон, епископ Екатеринбургский и Верхотурский, заложил первый камень и освятил место воздвижения будущего монастырского храма. Монастырь возводился так, как строили монастыри наши деды – на пожертвования.

 

Основной же труд лег на плечи братии. Многие приезжали потрудиться на строительстве святой обители «во славу Божию», говоря мирским языком – бескорыстно. Трудники жили в палатках, работали неустанно, молились – а потом оставались, становясь послушниками монастыря, выстроенного их руками. В обители около тридцати насельников, у каждого был свой путь к монастырю, у каждого своя сокровенная жизнь и в стенах монастыря. Для внешнего взора – это непрерывная физическая работа. Монастырь продолжает строиться. И кормится братия трудами рук своих, как издавна повелось на Руси. Под этой видимой миру внешней оболочкой совершается главное, ради чего юноши и зрелые люди ныне, как и встарь, идут в монастырь, – дело спасения души. Братия монастыря молится о всех нас, совершая труд покаяния за грех убийства на алапаевской земле царственных мучеников.

 

18 июля 2001 года состоялось торжественное освящение монастырского храма архиепископом Екатеринбургским и Верхотурским Викентием И в июльские, и в февральские дни, когда Русская Церковь празднует память Всех Новомучеников Российских, идут молящиеся крестным ходом из храма к Старой Шахте. У подножия Поклонного Креста всегда, даже в морозы, – белые цветы. До того, как шахту обнесли кованой оградой – есть опасность обвала, – ее стены были настоящим канунником со множеством свечей, цветов. Для России Старая Шахта – место покаяния; сюда едут отовсюду – из Омска и Челябинска, из Казани и Нижнего Новгорода, из Москвы, Ижевска и Калининграда… Мучеников помнят и чтят. Но помнят и чтят и тех, на чьей совести невинно пролитая кровь – их «деяния» увековечены мемориальными досками, их имена до сих пор носят улицы Алапаевска. А площадь возле Напольной школы по-прежнему называется площадью Народной мести… Но – все-таки - медленно и тяжело приходит понимание, что не эти улицы ведут к Храму, что к Храму ведет совсем другая дорога…

__________

Примечания.

Протокол от 28 декабря 1918 года допроса Е. Соловьева Членом Екатеринбургского Окружного Суда И. Сергеевым.
(ii) Последний маршрут // Родина. 2000. № 8, С 2-5.
(iii) Император Александр III законом, утвержденным 2 июля 1886 года, внес изменения в учреждение об Императорской Фамилии Павла I. Согласно закона 1886 года, великими князьями и княжнами, носящими титул «Императорских Высочеств», считаются потомки Императора по прямой линии, включая внуков. Правнуки же считались князьями «Императорской Крови» и получали титул «высочеств». Великий князь Сергей Михайлович был внуком императора Николая I, как и великий князь Константин Константинович, отец Иоанна, Константина и Игоря Константиновичей, которые, будучи уже правнуками Императора Николая I, носили титул «князей Императорской Крови». Дети Константина Константиновича стали первыми в новом поколении Романовых, на которых распространилось новое положение об Императорской Фамилии.
10:45

(iv) «Медицинское послушание обслуживает:
а) больницу для бедных женщин и детей на двадцать пять кроватей;
б) больницу – убежище для чахоточных бедных женщин на восемнадцать кроватей;
в) амбулаторию для бедных; прием пятьдесят человек в день; кабинеты: хирургический, два внутренних и генекологический;
г) аптеку.
В больницах и амбулатории за время с марта 1909 года по 1 ноября 1910 года принято на лечение бесплатно с бесплатной же выдачей лекарств более 1500 человек… Кроме больниц и амбулатории, медицинские сестры работают на домах, преимущественно бедных, причем, естественно, кроме медицинской помощи, им приходится работать и по хозяйству, и по уходу за детьми, по возможности заменяя больного члена семьи.
…Учительское послушание обслуживает:
а) один женский приют на восемнадцать девочек, бедных сирот (будет расширен до тридцати) в возрасте от 12 до 17 лет. По окончании образования и практической подготовки девочки устраиваются на места. Общая цель и принцип приюта и всех имеющих возникнуть учебных учреждений Обители следующие: выпустить в жизнь человека с правильным религиозно-нравственным воспитанием, крепкого верой в Бога и Церковь Православную, чистого душею, здорового телом, не избалованного, знающего ремесло уже настолько, чтобы сразу уметь самостоятельно добыть себе хлеб насущный…
б) воскресную школу на 60 человек и вечернюю школу по программе церковно-приходских школ для фабричных и ремесленников взрослых женского пола, не имеющих начального образования. Во всех учебных учреждениях Обители обучаются церковному пению.
…Странноприимное послушание. Сестры должны в чистоте и порядке держать помещение, с христианской приветливостью и радушием встречать паломниц, накормить и напоить их, дать листки для чтения, расположить к молитве и говению. Странноприимница открыта на 15 паломниц. С декабря 1909 года принято 425 странниц, живших по четыре дня на полном содержании от Обители. Кроме того, имеется столовая с выдачей на дом в бедные семьи и школы до 100 обедов в день.

2 ноября 1908 года открыта «Детская Лепта». Цель «Лепты» состоит в том, чтобы дети состоятельных родителей с раннего детства знали и помнили, что есть еще и дети очень бедных родителейй, которые не имеют не только комфорта в жизни, но даже нуждаются в необходимом, и что долг каждого человека, особенно христианина, трудом своим и излишком имущества своего помочь этим несчастным, ни в чем неповинным детям… Согласно этой цели, осенью и зимой каждое воскресенье дети и вообще желающие потрудиться для бедных детей в 2 часа дня собираются в одной из зал Николаевского дворца и здесь, после молитвы и слова низидания, произнесенного священником, начинают работу: шьют, преимущественно одежду. Материал частью жертвуется, частью приобретается. Кроме жертв трудом, принимаются и денежные пожертвования. За время действия лепты одето более тысячи детей бедных родителей и сирот…» (См. Вдали от мирской суеты // Труды Великой Княгини Елисаветы Федоровны. Нижний Новгород., 1996. С. 98-102.)
Больница Марфо-Мариинской обители милосердия считалась образцовой в Москве, в ней работали лучшие врачи, сюда направляли самых тяжелых больных из других госпиталей столицы. Елизавета Федоровна сама делала перевязки больным, ухаживала за ними, ассистировала во время операций. В амбулатории обители в 1913 году было уже 6 кабинетов, где работали 34 врача. Только в этом году здесь было принято 10814 больных. (См. подробнее: Миллер Л. Святая мученица Российская Велпикая Княгиня Елизавета Феодоровна, М., 2002. С. 186-191.)
✌ Цит. по Измаил-Заде Д., Каприз // Родина. 1993. № 1. С. 79.
(vi) Сохранилась расписка чекиста П. Старцева о принятии им от великого князя 17 июля 1918 года при конфискации 5 рублей 90 копеек.
(vii)И убитого там 29 января 1919, через полгода после смерти сына.
(viii) СергейМихайлович был ростом шесть футов три дюйма, то есть 1 метр 90 сантиметров.
(ix)Выразительное описание алапаевских пожаров дает в своих воспоминаниях жена управляющего Алапаевским горным округом С.Г. Грум-Гржимайло (См.. Грум-Гржимайло В.Е., Грум-Гржимайло С.Г. Секрет счастливой жизни. Екатеринбург. 2001. С. 259.) Она не сомневается, что это были поджоги «политиков».