Четыре листочка из ученической тетради вместили в себя неприукрашенную исповедь ветерана труда Николая Васильевича Агеева, которому в декабре текущего года исполнится 70 лет. Он проработал на Алапаевском станкозаводе 44 года, а еще работал на лесозаготовках и электромонтером в сельской местности. Награжден орденом "Знак почета”, медалью "За доблестный труд во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.”, юбилейными медалями. Ему присвоено звание "Почетный станкостроитель”, "Почетный ветеран труда”. Сегодня ему слово.

При разговоре часто спрашивают: "На каком фронте воевал?” Но на фронте я не был. Значит, не видел ужасов войны. А испытать пришлось другое. Видимо, такова судьба. В народе говорят: от судьбы не уйдешь... Я хочу рассказать о своей судьбе, которая не отличается от судеб тысяч людей нашего поколения.

Родился я в деревне. Отец умер рано, нас, детей, было шестеро (трое были уже взрослыми и с нами не жили). Вскоре случилась новая беда: мать заболела и потеряла зрение. Мне было десять лет, среднему брату - девять, а младшему - пять. Работы хватало да и учиться надо было.

20 июня 1941 года сдавали в школе последний экзамен, а через два дня началась война. Через месяц проводили на фронт старшего брата. На этом кончилось наше детство. Все приходилось делать: сено косить, мешки таскать, возить зерно на элеватор. Так я проработал 1941 и 1942 годы. 28 декабря мне исполнилось 17 лет, а 7 января 1943 года меня взяли в армию. В Златоусте, в так называемом одиннадцатом батальоне выздоравливающих, проучились около семи месяцев, большинство отправили на фронт, остальных - в трудармию. Нас (300 человек) привезли в Алапаевск на станкозавод.

Распределили по цехам, меня направили в электроцех. Вскоре создали бригаду, в которую попал и я, и отправили на уборочную. Занимались ремонтом дороги по коптеловскому тракту: грязь, нырки по колено - все надо было засыпать. Кончилась уборочная, создали новую бригаду со всех цехов и отправили на лесозаготовки. В ноябре приехали в Гаранинку.

Всю зиму рубили лес (ту зиму, наверное, многие помнят - снегу в лесу было выше пояса). Лес готовили для выжига угля, длиной 1,25 м. Дерево надо спилить, распилить и сложить. Норма была пять кубометров на человека, только при ее выполнении выдавалась пайка хлеба. Работали в ботинках, валенок не было. Работали по 12 часов, а жили в бараке. Одежду сушить приходилось под собой, чтоб за ночь подсохла. Так проработали всю зиму.

А на заводе, в основном, выполняли строительные работы. Копали траншеи, прокладывали кабели, монтировали линии электропередачи. Было дело: оторвется подошва от ботинка, привяжешь ее проволокой и ходишь. Многим выдавали обувь на деревянной подошве.

Случилось со мной и такое. По оплошности, когда был на когтях, на столбе, попал под напряжение. От электротока потерял сознание, одно запомнилось - крик: "Парня убило!” Но жив остался.

Были у нас и "босяки”, так называли тех, у кого обуви не было. Вот и сидели они в бараке и все оказались потом дистрофиками, в конце войны их отправили по домам... Деньги выдавали с перебоями, приходилось продавать свою пайку хлеба и на эти деньги выкупать обед.

Многие уходили добровольцами на фронт. Был такой случай. Бригада сантехников 17 человек, бригадир Исаев, повесила на своей мастерской объявление: "Все ушли на фронт". Утром начальник отдела кадров бросился в военкомат и застал всех там (не успели отправить). Всех вернули, потом судили за прогул. Шесть месяцев вычитали из зарплаты по 25%. Но со временем они все равно ушли на фронт, но только человека по два.

Да, не видел я ужасов на фронте. Зато видел, как люди работали до изнеможения. Видел, как колхозники растили хлеб, а сами ели только охвостье, смешанное с сушеной листвой липы. Видел, как мать делила кусок хлеба своим детям, а трехлетний ребенок говорил: "Мама, спрятай мой хлеб, я завтра съем, а ночь просплю и так”. Видел, как хоронили тех, кто умер от голода и холода. Как получали похоронки с фронта.

Вот и пришел День Победы. Радость была бесконечная. Но со слезами на глазах. Кто плакал от радости, кто - от горя.

А впереди нас ожидала нелегкая жизнь. Еще не кончилась война, а вышло постановление правительства об электрификации сельской местности. Алапаевский район был поделен по всем заводам. Созданы бригады, в одну из них попал и я. В мае 45-го прибыли мы в первую деревню - Никонову, потом - в Пешкову. Ставили столбы, тянули линии электропередачи, монтировали проводку в скотных дворах, в домах. Из Пешковой переехали в Бутакову, потом в Костино, Федосово. Самый тяжелый участок был до Грязнухи, Разумной и Умной Малиновки. Особенно через Федосовское болото.

Столбы ставили вручную с помощью лошадки Бусенки. А в помощниках у меня почти одни только девчонки были (мужики-то еще с фронта не пришли). Чтобы закрепить столбы в болотистой земле, возили глину и засыпали ею ямы под опоры. За день так напашешься, что еле ноги волокешь. Вот такой был случай. Перед тем, как установить столб, из ямы надо выкачать воду. А ведро оборвалось и затонуло, а яма глубиной два метра. Старались вытащить, но не смогли. Что делать? В деревню идти - это километров 10. А уже мороз. Разделся, нырнул, достал ведро. Обошлось...

Как-то недавно сидел на досуге и подсчитывал. За все это время я просверлил столько отверстий в столбах, что если их сложить, то будет расстояние от Алапаевска до Свердловска. А на когтях по столбам налазил столько, что, наверное, до Москвы будет.

Самое трудное для меня время - пятидесятые годы. Работал тогда мастером электроцеха. Но я считал себя мастером по станкозаводу, потому что электроцех обслуживал весь завод, а электриков в цехах не было. Оборудование старое, станки часто выходили из строя. Завод работал в три смены. Первая смена проходила нормально: что случится, пошлешь электриков - и быстро исправят. А вот вторая и третья смены были для меня невыносимы. Не успеешь домой прийти - уже звонок: дежурный электрик не справляется, простаивают станки. Вот и приходилось находиться на заводе почти сутками. В выходные дни надо делать профилактические работы, ведь в рабочее время завод не отключишь. И отгул не всегда возьмешь. Оклад был 80 рублей (после реформы), и премий почти не платили.

Но работали с надеждой: сегодня трудно - завтра будет легче. За все эти годы состояния, конечно, не накопили. Накопили с женой три тысячи на похороны, думали достаточно...

Пройдешь сейчас по заводу, на котором проработал почти 45 лет, - мурашки по спине забегают: что создавали мы десятками лет, все рушится. Страшно становится за наше будущее поколение.

До старости дожили. Но как дожить до смерти? Если моей пенсии хватает только на две упаковки лекарств, а без них никак не обойтись.

Всю жизнь мы проклинали Гитлера за то, что погубил наше детство и юность. А кто загубил нашу старость?

Да, 50-летие Победы мы, ветераны труда в тылу, будем встречать только со слезами на глазах!

Н. АГЕЕВ.

Статья газеты Алапаевская искра №53 от 11 мая 1995 года