Алапаевская искра от 25 июля 1987 года 

В числе девяти революционеров, чьи имена увековечены в граните памятника борцам за Советскую власть на площади Революции города Алапаевска, значится и фамилия Ивана Кузмича Швецова. К сожалению, об этом замечательном человеке мало еще знают в нашем районе. Но юные краеведы Кировской средней школы разыскали его родственников, и на основании воспоминаний, справочной исторической литературы и архивных справок узнали много интересных фактов из его жизни, написали подробную биографию. 

Уроженец деревни Липовки Верхотурского уезда Монастырской волости, Швецов занимался чисто крестьянским трудом - хлебопашеством. Началась империалистическая война. Ивана мобилизовали и отправили на унтер-офицерские курсы, после окончания которых он оказался на линейном корабле "Слава" Первого Балтийского флотского экипажа. Там его друзьями стали большевики Тупиков, Вишневский, Городничий, под влиянием которых он стал на путь революционной борьбы. 

В сентябре 1917 года началась наступательная операция германского фронта по захвату Моонзундских островов с целью уничтожения русских морских сил в Рижском заливе и создания исходной позиции для удара по революционному Петрограду. Русское командование не приняло мер по усилению обороны, а некоторые адмиралы даже бежали. Оборону возглавила большевистская организация Балтфлота. Третьего октября немцы на островах высадили десант, превышающий русский гарнизон более чем в два раза по численности и силе. На острове Моон он захватил укрепленную дамбу. На помощь русским воинам пришли матросы с линкоров "Слава" и "Гражданин". Они высадились на остров и в рукопашной схватке сбросили противника с дамбы. Но четвертого октября в жестоком сражении линейный корабль "Слава", где и был И. К. Швецов, получил семь прямых попаданий. Команда решила как можно дороже отдать свой корабль и затопила его у южного входа в Моодзундский канал, закрыв корпусом вход в Финский залив. Германское командование вынуждено было отказаться от прорыва к Петрограду. Команду героического линкора сняли миноносцы и доставили в революционную столицу, где она приняла участие в Октябрьском вооруженном восстании. В штурме Зимнего дворца участвовал и наш земляк. 

В ноябре 1917 года центральный комитет Балтийского Флота отправил очень многих моряков-большевиков для борьбы за установление Советской власти на местах. Так старший унтер-офицер Иван Кузмич Швецов оказался в родных краях, где возглавил первый исполком Монастырского волостного совета. Старожилы отлично помнят стройного, "с красивыми черными усиками" моряка, горячо и красноречиво выступавшего перед населением на митингах и сходках на площади перед волисполкомом. 

В июне 1918 года, когда шла гражданская война, в Алапаевске стал формироваться добровольный красногвардейский отряд под командованием комиссара Павлова. Командир взвода И. К. Швецов участвовал в разгроме белогвардейцев в селах Голубковском и Невьянском. Но в августе наши войска под превосходящими силами регулярной армии колчаковцев вынуждены были отступить. По решению Алапаевского комитета большевиков в тылу противника осталась группа подпольщиков из 13 человек, куда вошел и наш земляк Швецов. Их база находилась в Кукайском ельнике близ Алапаевска. 

Много славных дел совершили подпольщики. Они устраивали диверсии, вели среди рабочих металлургического завода агитацию, разъясняли, что отступление "красных" временное и В. И. Ленин посылает на Урал свежие силы, которые разгромят беляков. Враги знали о подпольной большевистской группе, но попасть на их след долго не удавалось. В городе были расклеены объявления, обещающие огромные деньги тому, кто укажет место ее нахождения. И однажды по следу связного к отряду пробрался деревенский кулак и сообщил белогвардейцам координаты отряда. 

Для захвата подпольщиков были высланы крупные силы: конные и пешие. В дозоре стоял Швецов. Заметив врага, он поднял тревогу. Отряд под прикрытием моряка и братьев Останиных стал отступать вглубь леса. Но силы были неравные. Сраженный пулей, упал Швецов, успев бросить лишь гранату. Раненный, Михаил Останин выстрелил в висок оставшийся последний патрон. Остальные одиннадцать человек были взяты в плен. Связанных, их бросили в телеги, отвезли к ближайшей горной выработке и после мучительных истязаний расстреляли и бросили в шахту. Это было через месяц после боя - в октябре 1918 года. 

Мемориальная доска  братьям Останиным, г. Алапаевск и дом, на котором она находится. Архив С. Злоказова. Фото от 18.05.2016 г. 

После освобождения Урала от Колчака, летом 1919 года, тела одиннадцати борцов, погибших за Советскую власть, вынули из шурфа и перезахоронили в городе Алапаевске.  Сюда же из Кукайского ельника привезли останки Ивана Швецова и Михаила Останина. При этом присутствовали отец Ивана Швецова Кузьма Федорович, и сестра Мария Кузминична. Они рассказали, что грудь Ивана была прострелена пулей, голова разбита прикладом, плечо разрублено саблей. Над этим стойким большевиком враги издевались уже после его смерти. 

Потомки не забыли своего героя-земляка, отдавшего жизнь за народное счастье. Улице Свободы в селе Кировском дано имя Швецова. К 70-летию Великого Октября на ней будет установлена мемориальная доска. В музее Кировской средней школы Швецову посвящен целый раздел. 

Учащиеся третьего класса, недавно вступившие в пионерскую организацию, борются за право носить имя балтийского моряка, революционера, большевика Ивана Кузмича Швецова. 

Алапаевский рабочий №145 от 4 декабря 1971 года

— Вот здесь в морозную ноябрьскую ночь 1918 года пали под пулями белогвардейских карателей подпольщики из Кукайского ельника, — начал свой рассказ кандидат сельскохозяйственных наук И. Ф. Кабаков.

Группа пионеров пятой средней школы, затаив дыхание, слушала Ивана Флегонтовича. Им особенно дорог этот рассказ. Ведь в числе расстрелянных был и отец рассказчика — Флегонт Гаврилович Кабаков, имя которого носит их пионерский отряд.

— Весной следующего года, — продолжал вспоминать - сын погибшего, — на этом месте, где мы сейчас с вами находимся, выросла густая трава со множеством ярких красных цветов.

Да, это было символично. Политая кровью революционеров земля дала всходы цветов не только на этом священном пригорке, но и ярким расцветом жизни нашей страны Советов, за которую была пролита кровь борцов за народное дело.

...24 ноября 1971 года. В этот день собралось множество алапаевцев. Пионеры и школьники пришли на митинг со своими знаменами. При открытии мемориальной доски присутствовали рабочие рудника, ветераны партии, родственники погибших, представители общественности.

Заведующий отделом пропаганды и агитации ГК КПСС А. Г. Краюхин открыл митинг и предоставил право снять покрывало с обелиска сестре П. Ф. Останина, расстрелянного здесь 53 года назад — Марии Федоровне Глухих.

Герои погибли. Но их помнят благодарные алапаевцы. Именами погибших названы улицы города, пионерские отряды. Появилось еще одно священное место в нашем городе. Здесь, на Средних ямах, всегда будет много зелени, цветов, как в ту далекую весну 1919 года.

По указу Петра Великого, в 1704 году в устье речки Алапаихи был построен железоделательный завод, который и послужил началом образования города Алапаевска. В середине XVIII в. по решению Сената, Алапаевский завод перешёл во владения гвардейского майора А.  Г. Гурьева, который в 1766 г. продал его С. Я. Яковлеву. С тех пор и до 1917 года завод принадлежал семейству Яковлевых.

Яковлевы никогда не жили в Алапаевске, а всеми делами по управлению заводом занимался управляющий заводом. С 1849 по 1852 гг управляющим Алапаевского завода был генерал-майор корпуса главных горных инженеров Илья Петрович Чайковский - отец великого композитора Петра Ильича Чайковского.

Илья Петрович по тем временам был выдающимся инженером. Он разработал реконструкцию основных цехов завода, строил новые фабрики и машины. Он был поражён тяжёлым материальным положением рабочих, которые зарабатывали гораздо меньше, чем рабочие государственных заводов. Старался улучшить их материальное положение, писал об этом владельцам завода, и принимал все, зависящие от него меры, по улучшению условий жизни рабочим. Вводимые Ильей Петровичем новшества и человеческое отношение к рабочим не понравились заводчикам, и он был вынужден покинуть город, в 1852 г. переехав в Петербург. Жене он писал:

«Они недовольны моим управлением за то, что я строю новые фабрики и машины... и я ушёл в отставку». Сын Ильи Петрович - Пётр Ильич Чайковский вспоминал своё детство, как счастливое время, проведённое в Алапаевске.

В Алапаевске родился и работал Игнатий Евстафьевич Сафонов (1800-1873 гг), который изобрёл и внедрил в производство первую русскую водяную турбину, значительно превосходящую заграничные. Водяная турбина И. Е. Сафонова произвела в те времена революцию в гидротехнике.

Женщины зашли в караульное помещение и попросили принять передачу для арестованных. Им ответили., что ваших мужиков отправили в Екатеринбург. Тогда мама попросила., чтобы отдали вещи, которые остались в камере. Начальник караула принёс связку вещей и передал женщинам. Там оказалось холщовое очень крепкое белье отца: сшитое мамой. Нижняя рубашка со спины была вся в клочьях - результат избиения шомполами.

У всех была одна мысль - ехать на рудник и искать расстрелянных. Мама прекрасно знала все дороги, объехали весь рудник, но следов расстрела не нашли. Шёл снег, дул сильный ветер, дороги заметало снегом, все замёрзли. Мама предложила заехать в казарму погреться, там сторожем был старый горняк, потерявший на руднике ногу. Звали его Платон.

Посередине казармы стояла большая чугунная печь, на которой рабочие готовили еду и кипятили чай. Платон только что разогрел свои щи и железную миску держал в руках. Увидев вошедших женщин, которых он прекрасно знал, он задрожал, выронил из рук чашку со щами и с дрожью в голосе спросил: «Что, бабы, мужиков своих ищете? Я утром ходил в контору на Средние ямы, они лежали у динамитного склада».

Мы тут же погнали к динамитному складу, который уже проезжали и видели, что там ничего нет. В одном месте мама пнула в небольшую кучу нанесённого снега. Из снега вылетела шапка отца, сшитая мамой. Никакого сомнения не могло быть, расстреляли их на этом месте. В шапке отца, замёрзшей от крови, было видно отверстие от пули, пущенной отцу прямо в лоб. Выходного отверстия пули в шапке не было. Нашли ещё кой-какие вещи других товарищей: шапки, перчатки, носовые платки. Все вещи расстрелянных лежали в одном ряду, только шапка Глухова лежала в стороне недалеко от кромки рудника. Как рассказали на суде военного трибунала палачи, которые расстреливали арестованных, перед расстрелом Глухов запел песню «Расступись, земля, сырая, дай мне, молодцу, покой...», а затем бросился бежать в сторону рудника, пуля догнала его уже на самой кромке рудника.

Тщательно осмотрев местность и подобрав все вещи, мы стали искать по следу, куда увезли расстрелянных. Выйдя на дорогу, которая была метрах в 50, мы заметили застывшие капли крови. Мы уже проезжали по этой дороге, но из саней ничего не было видно. По этим следам мы пришли к шахте на кромке старого рудника, в котором было спрятано оружие. Западня шахты была закрыта и засыпана снегом. Тут же была оставлена деревянная лопата. Разгребли снег и открыли западню шахты. При разгребании снега нашли половину расчёски отца и большой клетчатый носовой платок, как выяснилось, товарища Колногорова.

В тот же день вечером мы всей семьёй и с семьями расстрелянных товарищей пришли на шахту и принесли с собой фонарь «летучую мышь» и длинные верёвки. Зажгли фонарь и спустили на самое дно шахты, а сами легли у открытой западни и стали всматриваться. Вдруг закричала и заплакала Юля: «Тятю вижу, лежит от меня в правом углу». Все старались рассмотреть, что видит Юля, но no-существу ничего не увидели.

На следующее утро опять услышали винтовочные выстрелы. Это расстреливали другую партию арестованных. Наших бросили в эту шахту первыми, а потом стали остальных расстреливать у этой же шахты. И только после 15 апреля перешли на шахту на Поскотинском руднике. Всю зиму мы собирали вещи расстрелянных. И родственники их шли к нам и находили вещи своих близких.

После того, как мы нашли шахту, куда были сброшены расстрелянные, мы решили проследить весь путь, как вели их на расстрел. Мы поехали по дороге по правую сторону рудника, по сторонам её растёт лес И ветер там не занёс дорогу, и отчётливо были видны следы конвоиров. Много было конских следов, это конный конвой ехал сзади пешего конвоя. Они вышли на окраины деревни Алапаихи, а потом повернули в обратную сторону. Мы также повернули и поехали в посёлок Средние Ямы.

В этом посёлке жил мой самый близкий друг Коля Таланкин, мой одноклассник. Я часто бывал у них дома. Это была большая и дружная семья. Отец Коли работал на руднике старшим кладовщиком, в его распоряжении были все склады рудника. Как только я зашёл в комнату, Коля и его сёстры бросились меня раздевать. Я сказал, что я не один, а с женщинами, у которых сегодня утром расстреляли мужей. Отец Коли сразу послал его привязать лошадь, а женщин пригласить в комнату. Женщинам помогли раздеться, предложили чая и Таланкин сказал: «Я знаю, зачем бы приехали, я всё расскажу».

В пятом часу утра сильный стук в дверь разбудил Таланкина. Накинув на плечи полушубок, он вышел из дома. На улице стояла группа арестованных, окружённая пешим конвоем, а сзади стояли конные солдаты. У дома на столбе висел фонарь, так что Таланкин хорошо рассмотрел лица арестованных, это были хорошо знакомые ему рабочие рудника.

Офицер спросил Таланкина, где находится шахта, в которую из города возят нечистоты. Таланкин сразу догадался, зачем понадобилась эта шахта и ответит: «Не знаю, где находится эта шахта». Тогда офицер дал команду «Кругом марш», вывели арестованных из посёлка и у динамитного склада расстреляли. Из города офицер послал дежурные подводы забрать трупы и сбросить в шахту.

Вот так не стало у нас отца, некого стало ждать, не на что было надеяться. Надо было думать, как жить и что делать. В 12 лет закончилось моё детство. Теперь, когда я отказывал в чём-либо брату или сестре, мама говорила: «Зачем отказываешь, ты ведь у нас теперь за отца» и я делал всё, что нужно делать мужчине по хозяйству.

Краеведческий альманах "ИСТОКИ", выпуск 12, 2003 г., стр.40

Как разыгралась эта ночная трагедия, мы постепенно узнали из разных источников: от смотрителя рудника Средние ямы Таланкина, от сопровождавших конвоиров-солдат и офицеров. Каждый из них проговаривался при разговоре с кем-нибудь, и нам передавали. Таким образом, мы получали полную картину расстрела этой группы.

Ночь была холодная, ветреная, шел снег большими хлопьями. Я за час до выхода группы из тюрьмы стояла около тюрьмы на дороге Пушкинской улицы. В тюрьме было оживление. Бегали солдаты. Коридор был ярко освещен. Конечно, мысли были, что это подготовка к выводу группы.

Приблизительно в час ночи группу вывели из камеры, приказав им одеться. Когда их выводили, из камеры кричали: "Прощайте, товарищи!" Потом запели "Смело, товарищи, в ногу..." Их вытолкали прикладами во двор. Окружили плотным кольцом и повели. Шли медленно. Снег и ветер встречный мешали идти, старший потерял ориентацию и привел не туда. Разбудил смотрителя рудника Таланкина и спросил у него, где заброшенная шахта. Тот сказал, что на руднике такой шахты нет. А арестованные начали между собой переговариваться. Это испугало конвоиров. Плохая видимость, и хорошо знакомая местность для арестованных, может состояться побег. Так оно, видимо, и было. Потому что Иван Глухов резко прыгнул, и пуля догнала его на самой кромке рудника. И тут же начали беспорядочно стрелять в остальных. Трупы оставили и уехали. Безусловно, среди расстрелянных были только раненые. Таланкин говорил, что ему казалось будто он слышал стоны. Трупы пролежали до 10 часов утра. Их увезли в сторону деревни Алапаихи и там бросили в пустующую шахту. А до этого, раньше, часов в 7 утра, шел с работы сторож инвалид Платон, он наткнулся на трупы. Узнал земляков. Вот он и сказал, где лежал Иван Глухов. В стороне от других, близко к кромке рудника. Узнал и отца, и Михаила Кабакова. Платон пришел к нам домой. А мать в это время была в огороде и пришла часов в 12. Ей передали страшную весть Платона. Она побежала на рудник Средние ямы. Но там были только окровавленные лунки снега в количестве 11. Воронье клевало кровавый снег. На снегу лежали мелкие вещи расстрелянных.

Еще, сидя в тюрьме, арестованные передали нам, что они на месте расстрела будут выбрасывать содержимое карманов. Это они первые из группы Кукайского ельника стали выбрасывать вещи на месте расстрела. По этим вещам родственники узнавали судьбу своих близких. Палачи говорили родственникам, что арестованных отправили в Омск на суд. А на самом деле расстреляли, и это преступление скрывали. Потом осужденные, как правило, при казни выбрасывали свои вещи. И мы, слыша ночные выстрелы, утром шли к шахте, собирали вещи расстрелянных. Это были носовые платки, расчески.

Потом у моей матери стало законом: слышала - не слышала ночью выстрелы, рано утром бежала по снегу к шахте и рылась в снегу, разыскивая вещи.

А родственники непрерывной вереницей шли и шли в наш дом в надежде, что они найдут вещи расстрелянных своих родных. Не одну сотню расстрелянных советских людей персонально оплакала моя мать. Каждый узнавший свою вещь горько рыдал, рыдала и мать.

Долго не было признаков расстрела Александра Колногорова. Только весной, когда растаял снег, на месте расстрела нашли сарпинковый платок, принадлежавший Колногорову.

Недолго продолжалась мирная жизнь алапаевцев. В сентябре 1918 года к Уралу подошли белогвардейцы. Алапаевск после героической защиты Красной гвардией, под напором многочисленного врага был занят колчаковцами. Начались репрессии. Свирепствовала контрразведка. Ее начальник, председатель следственной комиссии, крупный алапаевский торговец Иван Меньшенин дал волю своей звериной ненависти к Советской власти. Он припомнил все свои обиды: конфискацию товаров, страх и заискивание перед «мужланами», когда они были у власти. Жестоко мстили алапаевцам и за расстрел группы великих князей Романовых.

В семье не без урода. Таким «уродом» оказался бывший машинист Алапаевской УЖД Николай Белоусов. Он пристроился начальником карательного отряда алапаевской контрразведки колчаковцев. Сын же начальника железной дороги Алексей Суворов, вечно пьяный прапорщик-садист, расстреливал рабочих и служащих беспощадно.

Избиением рабочих и служащих дороги занялся бывший ефрейтор, мастер пути Иконников. Шпионажем - чертежник Е. Спиридонов.

За долгие месяцы власти белых в Алапаевске непрерывно шли обыски, аресты и расстрелы. Вечно полупьяные каратели Белоусова и агенты контрразведки окружали тот или иной дом, ругаясь, начинали обыск. Рылись в сундуках, разыскивая «краснокожих», так они называли всех ушедших в Красную Армию. Хозяина дома или сына в сундуке, конечно, не было, но лучшие вещи «налетчики» прихватывали с собой.

Пострадали многие железнодорожники. Были расстреляны бывший председатель желдоркома т. Бессонов, путеобходчик С. Г Шестаков, слесарь Петр Львович Клепинин, железнодорожник - член Совета заводов округа И. С. Старцев и многие другие.

Дежурные по станции Иван Архипович Деревянных, Матвей Васильевич Власов, Дмитрий Быков и другие были биты плетьми ярым белобандитом мастером пути Иконниковым.

Те, кого грабили и избивали, вынуждены были молчать. Не только малейшее сопротивление, но и одно слово протеста стоило жизни. Проявившего возмущение сейчас же тащили в контрразведку, откуда не было возврата. Истерзанные останки жертв сбрасывали в заброшенную шахту, находившуюся между г. Алапаевском и деревней Нейво-Алапайхой. Так, белые сбросили в шахты свыше 400 замученных и убитых ими людей.

Распоясалась и «алапаевская буржуазия», и ее лакеи из числа реакционно настроенной буржуазной интеллигенции. На заводах, а также на железной дороге каждый служащий, мастер, тем более смотрители служб могли безнаказанно оскорблять каждого человека.

Но час возмездия наступил. Красная Армия, окрепнув, приближалась к Уралу. Белогвардейцы, а с ними и те, кто им помогал, стали готовиться к отступлению. Первым в паровозном ширококолейном депо Алапаевского завода был капитально отремонтирован паровоз серии № 546 (нормальной колеи). Было подготовлено 15 вагонов-теплушек. Многие другие паровозы заводской железной дороги были разбиты, части с паровозов, а также некоторые станки из механического цеха погружены для эвакуации.

15 июля 1919 года на территории Алапаевского металлургического завода все, кто решил отступить с белыми, погрузились в вагоны, но благополучно уехать им не удалось. При выезде с завода на путях случилось крушение. Электрик Алапаевского завода Н. Ф. Барышников сумел незаметно перевести стрелку вразрез перед самым подходом поезда. Сам паровоз прошел, а восемь вагонов с отступавшими упали набок. Получилось большое крушение, создалась паника. Настроение отступавших окончательно упало. Многие испугались и вернулись с багажом домой. Так закончился этот тяжелый период белого террора.

Дороги в Кукайский ельник (даже по русским понятиям) нет. Спасали только трёхосные ЗИЛы с тремя ведущими. Фото В, Макарчука 1975 г. 

Александр Степанович Пятыгин, алапаевский художник, участник Великой Отечественной войны. Зарисовка с натуры (пленэр). Фото В. Макарчука, 1975 г. 

***

Еще относительно событий в Кукайском ельнике