Стоит посередине села Клевакино простая русская изба. Живут в ней Николай Онуфриевич и Леонида Яковлевна Чак. Это люди простой и в то же время нелегкой человеческой судьбы, из тех, кому в год Победы было девятнадцать... О них мой рассказ.

Кустанайщина. Конец 80-х, село Михайловка. Предпраздничное майское утро.

Жизнь начиналась в селе рано. Уже в шестом часу вместе с петухами будил хозяек топот копыт лошади. Это пастух выезжал с одного конца улицы на другой, чтобы забрать скот и угнать пастись. А улица-то длиной в полтора километра: одним концом она уходила в широкую и ровную, как распахнутая книга, степь, на другом ее конце стояла МТМ. И звалась она просто - улица Механизаторов. И вот по этой улице тридцать лет назад собирал стадо Николай Онуфриевич. Помогали ему жена и дети.

Распад СССР косой прошелся по судьбам русско-язычного населения ближнего зарубежья.

И вот Николай Онуфриевич со своей семьей в Клевакино. О своей жизни и работе пастухом, как истинный мужчин, говорит кратко:

Жена его, Леонида Яковлевна, дополняет:

Тихо и тепло в избе, в комнате, где живут ветераны. Далее наша беседа пошла о нелегком военном времени. О тех годах, когда Николай и Леонида были совсем юные.

- "... Родом я и моя жена с Белоруссии, - рассказывает Николай Онуфриевич. - Воевал в Пруссии, Германии Восточной. На фронт пошел после освобождения Белоруссии. Был в окопах. Заменяли погибших. На фронт нас везли поездом на Кенигсберг. Вместе с одежей, сухарями. Потом самолеты напали, многих поубивало. Когда «купцы» отбирали, спросили, каким минометным номером могу быть. Любым, отвечаю; как есть. Так и воевал до конца войны. Да в Пруссии еще задержали. Из Москвы сказали: оставить. Война кончилась, а много еще убивали. Нападали немцы. В сорок шестом вернулся домой...

По-весеннему яркое солнце освещало оживленное воспоминаниями лицо седого, как лунь, немногословного ветерана. Он быстро устал от разговора и, утомленный беседой, ушел отдыхать. А далее о себе рассказывала Леонида Яковлевна. Оказалось, что она была партизанкой.

- В семнадцать лет я была в качестве рядовой в бригаде отряда № 7 имени Жукова (с 12 апреля 1943-го по июль 1944 года). У партизан я была связной. А как мне было не быть связной, когда немцы жгли, мучили, насиловали. Уйдешь связной. Отца моего немцы заказнили в г. Вилейке. Сестру угнали в Германию. А мать, я и младший брат - в партизаны.

Пришли немцы. Я у них работала. Как поезд идет, открывала шлагбаум, пропускала поезд, закрывала шлагбаум и списывала с вагонов, что везут на фронт, а что с фронта. Это я списывала, клала в определенное место, а ночью партизаны приходили и забирали. Была и разведчицей. Посылали в города, деревни, чтобы узнать, где, сколько немцев стоит.

В одну деревню я пришла, остановилась в одном доме, а следом появились немцы. Мне некуда было уйти. А бабушка стряпала хлеб в русской печке, - продолжала Леонида Яковлевна, волнуясь и перейдя на белорусский акцент. - Она быстро вытащила с печки хлеб - он был готов. И хлеб положили на припечку. В печку положила кухайку, и я туда залезла. И занавесочку задернула. Хлеб лежить - меня и не видно. Немцы забежали: «Здесь партизан забежал?» Бабушка сказала: «нет». Везде искали.

Печка была горячая, я немного поджарилась. Но искали недолго, поэтому я выдержала. Немцы: «Хальт, хальт, люс, люс» - и ушли...

Леонида Яковлевна ненадолго умолкла. Чуть подрагивали ее руки, перебирающие документы «Пасведчане партизан Белорусы» (удостоверение партизана Белоруссии), военный билет. Подняв чистые глаза, продолжала:

- Мы уходили на задание своим отрадом. И надо было переходить рэку. Сзади по лису нас жали немцы. Я плавать не могу. И решила утонуть, чтобы меня немцы не заказнили. Командир отрада увидал, что меня нет и сказал: «Достать живую или мертвую, но достать». И один партизан разделся до трусов и взал винтовку, дал мне приклад и меня вытащили. Так что и в печке побывала, и в речке. А вот живу. В родном крае начала и закончила войну. После войны работала в органах НГБ (ныне КГБ)...

О любви во время войны (спросила я ее, как обстояло дело с любовью на войне) Леонида Яковлевна говорит так:

- Было такое тяжелое время, но мне Бог дал силы и волю такую, что на парней не смотрела. Я думала, если займусь этим делом, то рожу, а я не из богатой семьи. Сумела только перед войной закончить два класса польской школы...

Беседа закончена. Наступила тишина. И сидела передо мной, в своей памяти ушедшая в военную молодость, похорошевшая Леонида Яковлевна.  Она внутренне подтянулась, на миг расправила свои плечи. И чтобы продлить этот миг, я произнесла одну из строчек белорусской песни: «У реки Алена мыла рушники». И не спеша, набирая силу, красивый сильный голос Леониды Яковлевны нарушил тишину. Песня была исполнена до конца. А далее полилась красивая и звучная... польская речь. И снова песня, но уже на польском языке... Тихо плакала сидевшая рядом с нами Тамара, старшая дочь Леониды Яковлевны. Она живет вместе с родителями и оберегает тепло и свет родительского очага...

Крепкого здоровья и теплых солнечных дней вам в жизни, дорогие мои земляки.