Ранее опубликованный на сайте материал о Вороновой М.Н.

Алапаевская искра №73 от 9 мая 1989 года

Полотняные палатки медсанбата стояли под яблонями большого сада. Всю ночь гудели орудия, и небо озарялось вспышками, словно где-то в отдалении шла гроза.

В медсанбате уже сутки никто не смыкал глаз. Надо было успеть принять всех раненых, перевязать их, сделать срочную операцию и отправить в тыл. К утру почти всех раненых "обработали", и майор-хирург, закуривая первую папироску, сказал Миле Вороновой: "Ну, Милочка, я вами доволен. Теперь быстро приведите все в порядок и идите поспите часика два".  Покраснев от похвалы майора, Миля прибрала все в палатке, вышла в сад и не удержалась от искушения присесть на минутку, полюбоваться рассветом. Высокая трава, покрытая росой, отливала серебром. Над рекой, застилая луг и кусты, поднимался волнистый туман. Миле казалось, что боле прекрасного рассвета она и не видела. Где-то там, за туманом на другом берегу реки сидели немцы, и ей казалось кощунством, что они могут ходить по этой росистой, пахнущей рассветом, траве, как и она, смотреть на туман, на луга. Это были первые сутки ее фронтовой жизни. Кажется, что только вчера в последний раз она видела из окна вагона проплывающие сосны Урала, облитые таким ярким солнечным светом, что стволы деревьев казались об...(утеряна строка)

Целые сутки Миля простояла у операционного стола, поражаясь терпению и выносливости раненых, покорно ждавших очереди к хирургу. Она не слышала стонов раненых, когда хирург извлекал из их изуродованных тел осколки. Никто не жаловался. "Вот какие они - уральцы!" - думала она, и это мужество танкистов придавало ей самой силы. "Им труднее", - говорила она себе.

И в эту ночь Миля самой себе сказала, что поступила правильно, что пошла добровольно на фронт, оставив институт, солгав родным, что она призвана военкоматом.

Отдыхать никому не пришлось. Привезли раненых, и Миля снова пошла в хирургическую палату. Уральцы повели наступление. Еще с вечера взвод автоматчиков форсировал реку и с утра пошел в атаку, расширяя плацдарм. Бой кипел у переправы. Первым, кого увидела Миля, был командир отделения автоматчиков Самойлов, вытащенный бойцами под огнем противника с противоположного берега. Она знала его по Свердловску. Он нашел силу улыбнуться ей и сказал: "Ну, Милочка, я, кажется, отвоевался. Опять на Урал поеду. Что сказать твоим?" - "Скажите, сто я воюю, не пугайте их. Пусть не беспокоятся за меня".

Немецкие самолеты налетели, когда солнце стояло уже над головой. Первая бомба упала за дорогой, метрах в полутораста, а Миле показалось, что она разорвалась рядом, и девушка невольно вскрикнула. Хирург резко сказал ей: "Поворачивайся быстрее". На операционном столе лежал автоматчик, раненный в шею осколком снаряда, и хирург, зажав порванный сосуд, только на мгновение поднял голову, прислушиваясь к дикому вою самолетов. Миля нашла силы, чтобы сдержать свое волнение. Воздух сотрясался от взрывов, и полотнища палатки громко хлопали, словно паруса. Пыль летала над садом. Вой пикирующих самолетов, свист и разрывы снарядов сливались в дикую какофонию. Но нельзя было отойти от стола, где лежал истекавший кровью человек. Операция была доведена до конца. Так началась для Мили Вороновой, уральской девушки, война.

Это были дни исторической битвы на Курской дуге, те дни, с которых началось великое наступление Красной Армии. Много раз приходилось встречать Милю Воронову на дорогах войны. С танкистами она уходила в весеннем наступлении прошлого года, когда вся армия тащила по весенней грязи машины на своих плечах. Вслед за передовыми частями, не отставая, двигались и работники медсанбата. Так я встретил Милю в городе Каменец-Подольск.

Обстановка была сложная. Вся разгромленная группировка немецкий войск накатилась к Каменец-Подольску. Пять суток танкисты отбивали атаки врага. "Знаете, - сказала Миля, - я теперь ничего не боюсь. Все испытала. Знаю, что наши танкисты-гвардейцы города не сдают". На груди ее краснел эмалевый значок гвардейца и белела медаль "За боевые заслуги". Хирург, пожилой человек, отечески улыбнулся и сказал: "Милочка у нас молодец. Самая смелая девушка и очень выносливая, может трое суток простоять у операционного стола".

Следующая встреча произошла во Львове. Празднично были украшены улицы города, облитые ярким июльским солнцем. Толпы народа стояли на тротуарах. Это был последний день боев с немцами, и танкисты-гвардейцы уходили дальше на Запад. Цветы летели на танки, и танкисты ловили пышные букеты и бросали их обратно в толпу. На одном из танков, держась за скобу, на башне ехала Миля Воронова, и лицо ее было таким счастливым, каким я его еще не видел. В батальоне любили ее, на длительных стоянках танкисты рыли для Мили отдельную землянку, и это был самый уютный, самый чистенький домик в лесу. Теперь это была девушка-воин, возмужавшая и выросшая на войне. Она привыкла смотреть смерти в лицо, она знала, как надо вести себя при налете, минометном обстреле. Однажды я застал ее за разборкой писем. Это были письма из разных городов нашей страны - от людей, обязанных своей жизнью гвардии сержанту Миле Вороновой. Она перебирала письма и говорила: "Вот пишет Митя Крохалев, механиком у нас был, на поле я его нашла: лежит он на меже, лицо у него обгорело. Узнал он меня и шепчет: "Уходи, Милия, уходи. Вдвоем пропадем, один доползу". Ну, а разве можно уйти? Теперь пишет, что поправляется".

На танке она пошла в наступление с Сандомирского плацдарма. Танкисты вышли на границу и ступили на германскую землю. Перед отъездом с Урала танкисты-гвардейцы клялись трудящимся своего края, что гусеницы их машин пойдут по немецкой земле. Эту клятву в строю давала и Миля Воронова. Она сдержала ее. Мы встретились с танкистами на немецкой земле. Я не увидел Вороновой. "Где же ваша Милочка?" - спросил я. "Погибла Миля, - сурово ответил танкист. - на ехала на танке. Немцы подбили его. Миля сгорела с танкистами.

... У каждого из нас есть небольшой личный счет мести врагу. Мы потеряли десятки близких, дорогих людей, отдавших свою жизнь за родину. Миля Воронова - рядовой воин Красной Армии. Жизнь ее - рядовой подвиг советской девушки. Пусть же смерть Мили Вороновой будет служить делу Победы. На одном из танков батальона, где служила Миля, на башне написано: "Отомстим за Милю Воронову".

Смерть Мили будет отомщена. Сейчас этот танк в бою.

В. Стариков. Военкор.

Этот очерк о Миле Вороновой принесла в редакцию Ольга Викторовна Устьянцева с просьбой опубликовать его. Это о моей подруге, с которой мы учились в школе. Она ушла на фронт из медицинского института. Немного не дожила до Победы - погибла в Силезии 14 февраля 1945 года. Награждена медалью "За отвагу" и орденом "Красной Звезды" - сказала Ольга Викторовна.

Вместе с очерком принесла она письма этой девушки с фронта и снимки. Пожелтевшая от времени бумага хорошо сохранила текст писем, написанных карандашом. Младшая сестра Мили Вороновой, живущая в нашем городе (Алапаевске), Маргарита Николаевна Никонова, и Ольга Викторовна Устьянцева бережно хранят стопки ее писем. Публикуем выдержки из фронтовых писем Мили Вороновой.

Из письма к родным:

"Дорогие тетя Нюра и дядя Юра! Пока есть свободное время, пишу. Сижу на скале. Передо мной открывается чудесный вид на Днестр. Противоположный берег скалистый и кажется сплошь покрытый зеленым бархатом. Так растут деревья. Вода кажется хрустальной. Наши пошли купаться и глушить рыбу. Вдалеке слышится эхо криков на том берегу. Видишь всю красоту, какую могла создать природа именно здесь, даже не хочется думать, неужели все это спокойствие и красоту могли нарушить немецкие варвары. Шоссейная дорога проходит в долине. По бокам расположились домики, когда-то утопающие в зелени. Теперь все разрушено. Здесь прошел вихрь войны. Как много хочется рассказать. Но ведь всю красоту Украины не опишешь в нескольких словах. Это только часть виденного, и то по военным фронтовым дорогам".

Письмо датировано 26 июня 1944 года.

Из письма к О.В, Устьянцевой:

Милая Леля, как давно я не получаю писем! Так скучно. Все время в дороге. Сейчас у линии фронта, в нескольких километрах от передовой. Свист пуль, летящих через головы, и осколков снарядов - все сливается в один гул, несущийся по степи. Что-то тревожно. Ну, ничего. Вот эти минуты, когда готовимся вступить в бой, сне захотелось всем черкнуть пару слов. А далеко, далеко между ними пролегла украинская черная степь. И я вспоминаю популярную песню, которую мы все любим:

Темная ночь,

Только пули свистят по степи,

Только ветер гудит в проводах,

Тускло звезды мерцают...

Вот так проходят дни. Все еще впереди. Это будет решающее сражение, в котором мы должны выиграть победу, иначе и быть не может. Возможно, идем в последний раз в бой. Сводки в недалеком будущем будут об этом говорить. Еще немного терпения. Никогда не думала, что буду в этих местах. Видишь все, и сердце обливается кровью. Население сел и деревень угнано в Германию. Дети выглядят взрослыми. Ну, ничего, за все гады получат по заслугам. Расчёт уже близок. В свободное время напишу.

Крепко целую. Миля!

Письмо написано 3 марта, год не указан.

На групповом снимке Миля Воронова стоит в центре, в верхнем ряду, среди бойцов и медицинских сестер. Милое девичье лицо. Взгляд из далекого военного прошлого. полный веры в будущее.

И хочется сказать: "Выполнили, Миля, бойцы свою клятву, отомстили за твою смерть! Ты будешь вечно жить в сердцах тех, кто знал тебя, кто дошел до Берлина. О тебе и о миллионах других парней и девчат, отдавших свои юные жизни этой кровавой войне с фашизмом, о нашей Победе гремят сегодня праздничные салюты по всей необъятной советской земле!"