Кукуйский тоннель и другие 
Алапаевск строился по законам уральского завода-крепости. Прямоугольник обнесенных валом и разбитых на кварталы строений, вытянутый рукав заводского пруда, с одной стороны ровно отрезанный плотиной, после которой речка Алапаиха видится тоненькой ниточкой, квадратики заводских цехов и служб по обе стороны этой ниточки, а у плотины беспорядок самых различных форм - это церковь, дом управителя, дома попов и торговцев — словом, местной заводской знати. Вот так выглядит план старого «заштатного города Алапаевска», который«…чертил уездный землемер коллежский регистратор Иван Резанов…». Как всегда, на плане нет никаких намеков на подземные сооружения. Все, что видел землемер воочию, то он и вынес на этот план. А мог ли он, Иван Резанов, знать о большем?

Конечно, делая измерения строений, нанося на план каждый сарайчик, отмеряя сажени и превращая их в английские дюймы масштаба, землемер не мог не ведать о том, что у него под ногами. Ведь он распорядитель территорий и участков, без его слова и мнения никто не начнет нового строительства. Да, это так, но только не в пределах уральского завода-города, где полнота власти всегда была у хозяина или управителя, где все общество опять же представляли они.

— Делай, Ванька, как велят, — учил управляющий землемера.

— Так ведь, изволите знать, ваше превосходительство Константин Николаевич, — мялся землемер, — на этом месте как раз потайник обозначивается…

— Откуда тебе знать про это? — наступал управитель, — кто много знает, знаешь, где бывает? Ты про демидовские дела слыхал? У него кто много знал, тот в стене, за тремя рядами кирпичей, замолкал… Сейчас времена другие, — смягчался управитель, — но все ж про потайник-то помалкивай, нету их у нас. Не-ту-у!

И землемер, имевший самый маленький чин российского чиновника, наверное, согласно кланялся, пятился к двери и думал: «Упаси боже залезть своими мыслями под землю, мне что — знай свое: тут угол, тут сажень, тут дюймик. А остальное — покорно благодарим».

Землемер Иван Резанов мог иметь сведения только о подземной связи управительского дома с алапаевской церковью — центральным культовым сооружением старого Алапаевска. Если не управительского, то здания бывшего волостного управления (ныне здесь размещается горсовет), где с первого этажа вниз ведет интересный спуск, завершающийся непонятным тупиком — будто еще в старину выложили здесь стенку. Вполне возможно, что никаких других тайных путей в этом городе и не существовало. Краеведы и старожилы в один голос свидетельствуют только об этой связи.

Казалось бы, как заманчиво протянуть, например, потайной ход от алапаевской церкви к обрыву берега реки Алапаихи. Там даже есть несколько больших сводчатых склепов, врытых в склон. Их мощные цилиндрические своды, стянутые металлическими связями старинной конструкции, их значительная (до 8 метров) длина, их удобное расположение давали возможность построить гипотезу о причастности к какой-то подземной системе. Однако в склепах не найдено никаких признаков тайных выходов. Нет следа замуровок, кроме тех, что сейчас напрочь закрывают доступ в эти полуподземные объемы из соображений безопасности.

Да еще вспоминается алапаевцами легенда о подземном ходе из Екатерининской церкви куда-то в сторону давным-давно заброшенных горных выработок, Якобы ход этот известен многим. Когда в него спускались искатели приключений и двигались в сторону церкви, то могли слышать церковные песнопения. Никто из здравствующих ныне людей не подтверждает наличие этого хода какими-либо фактами.

Наверное, здесь можно было бы поставить точку. Но есть в Алапаевске один старинный объект, реально существующий, нисколько не уступающий по своему значению самым заковыристым лабиринтам, что носят в себе тоже самые заковыристые исторические загадки. Это так называемый Кукуйский тоннель. Подземный канал чисто технического назначения. Может быть, тем он и ценен, что, будь признан, исследован и реставрирован, вполне принадлежал бы к разряду памятников уральской техники. Недобро как-то назвали старый карьер, из которого берет начало этот тоннель, — Кукуйская яма. Яма — это всегда то ли препятствие движению, то ли еще хуже — сборник мусора и отбросов. Кукуйскую яму, как и бывает с брошенной глубокой горной выработкой, затопили грунтовые воды. Потом туда добавила свою долю верховодка. А водообильные весны совсем переполняли старый карьер, создавая опасный подпор грунтовых вод для строений завода и жилья. Тогда и появилось решение: обеспечить регулируемый сток весенних вод из Кукуйской ямы. Пусть будет вода в карьере, но если ее уровень повысится непредугаданно, то излишки должны найти безопасный сток.

Рыть канаву нашли невыгодным — слишком она была бы глубока, а значит, и дорога, свободного места для нее в тесной застройке не находилось, да и избезобразила бы канава весь благополучный лик уральского городка. Так появилась мысль о подземном тоннеле длиной ни много ни мало около двухсот метров. Такой подземный канал сделали, и он исправно служил долгое время. Ю. П. Абрамов, сотрудник проектного отдела металлургического завода, побывал в Кукуйском тоннеле в середине 30-х годов, когда доступ в него еще был возможен.

Краевед рассказывает, что бросалось в глаза неравномерное сечение канала. По нему можно было то следовать свободно во весь рост, то почти ползком. Наверное, строители выдерживали постоянное сечение, которое обеспечивало свободный и удобный проход для периодических осмотров, но вешние воды илом и мусором забили отдельные участки. А кое-где сделали промоины, расширив сечение. Примерно на середине тоннеля можно было видеть несколько странное деревянное сооружение или, скорее, остатки какого-то сооружения. Что-то вроде портала. Проникшие в тоннель назвали его «царскими воротами». Название так и закрепилось. Вероятно, это были остатки конструкции запорного устройства, имевшего выход наверх в виде колодца, впоследствии заваленного за ненадобностью. В настоящее время технический водосливной тоннель не функционирует, а его выходы завалены шлаком. Кукуйский тоннель как образец подземного гидротехнического строительства прошлых эпох чрезвычайно интересен. Но он не одинок на уральской земле.

Вспоминается в первую очередь подобный канал, который в считанное время буквально отсосал большущее озеро, по сравнению с которым Кукуйская яма — это действительно просто яма. Речь идет об одной из водных жемчужин Среднего Урала — озере Шарташ, входящем ныне в черту города Свердловска. Шарташский житель Ерофей Марков в 1745 году открыл первое уральское золото. Открытие привело к разработке Березовского золоторудного месторождения. Лет двадцать после открытия разработка велась в основном в приповерхностном слое породы. Но золотые жилы уходили глубже и глубже, а вслед за ними заглублялись и выработки. Вот тут и появился извечный враг горняков — вода, да еще в каких количествах! Сотни тысяч ведер выкачивали в день водоотливные машины, приводимые в движение лошадьми. Но тщетно. Оборудованные шахты по этой причине бросали, пробивали новые, надеясь на уменьшение притока воды.

Как отмечает А. Л. Локерман в своей книге «Загадка русского золота»[1], «…вода мешала всюду. В борьбе с ней решалась судьба уральского золота». И вот случай посылает нежданного консультанта, об учености которого ходили легенды по всему миру. В 1829 году, путешествуя по Уралу и Сибири, на Березовские рудники приехал Александр Гумбольдт, выдающийся естествоиспытатель-энциклопедист, обладающий исключительными по тому времени познаниями в геологии и горном деле. Гумбольдт высказал мнение, что подпор рудничным водам, а то и прямое их питание создает озеро Шарташ.

Авторитет Гумбольдта был непререкаем, и участь озера решили быстро — выпустить. Учитывая рельеф северного берега озера, где наблюдался заметный перепад между дном озерной чаши и Калиновскими болотами, питающими речушки бассейна Пышмы, пробили тоннель. Начинался он под дном водоема в достаточном удалении от берегов и выходил в хорошо профилированную канаву за последними домами поселка Шарташ. Канаву эту можно видеть и сейчас. Пороховым зарядом разрушили перемычку, и через образовавшееся отверстие в дне озера вода устремилась в подземный тоннель. Озеро мелело на глазах. Через короткое время о нем напоминали только небольшие лужи в углублениях дна. Печальное, наверное, зрелище было — голая илистая выемка в обрамлении темной зелени хвойного леса. Вскоре выяснилось, что великий консультант ошибся: озеро выпустили, а приток воды в шахтах Березовского рудника ничуть не уменьшился. На затею с тоннелем махнули рукой, устье его перестали чистить, оно заплыло илом и грязью. Озеро стало оживать, наполняться водой многочисленных ключей и ручьев.

Затаился тоннель-штольня под поселком. Под садами со знаменитой шарташской малиной, под старыми домами, где в сундуках памятливых к прошлому старушек хранятся атрибуты кержацкой веры трехсотлетней давности, а то и книги той же поры. Под современным Шарташом, ныне частичкой миллионного города.

О тоннеле вспомнили после стопятидесятилетнего забвения. Дело в том, что в силу разных причин (тут и череда засушливых лет, и соседство промышленного города, и пресс индустрии отдыха, и других, в которых не всегда человек повинен) озеро Шарташ умирает. И процесс этот, как считают специалисты, идет быстро.

Не спасать озеро нельзя. В озере накопился многометровый слой ила с большим содержанием гниющей органики, интенсивно отбирающей кислород из воды. Слой этот не простой — плотный внизу, у дна, он переходит в густую кисельную взвесь. Нынешнего поступления свежих вод в озеро явно недостаточно. Но ученые нашли колоссальный резерв — воды Шарташского гранитного карьера, который без пользы спускает их в болото, что поглотило когда-то озеро Малый Шарташ, Этого резерва достаточно, чтобы постепенно заменить «больную» воду Шарташа. А как вычерпать эту воду и отравляющий ее кисель из ила? Так ведь стоит разыскать тоннель, очистить его, призвать к деятельности и — пожалуйста: сверху в озеро будет поступать свежая карьерная вода, а нижние слои вместе с илом будут выбрасываться через тоннель. Через некоторое время озеро очистится, а вода в нем заменится. Привлекательный проект. Если его примут, то послужит гумбольдтовский тоннель людям, исправляя ошибку ученого, которого называли вторым Аристотелем…

Кроме загадочных подземелий, тайников и потаенных ходов с их непременным грузом романтики и тайны есть, оказывается, на Урале и никем не таимые сооружения. Проложены они тоже под землей, но значение имеют очень практическое, и некоторые служат по сей день,

Подземное гидротехническое сооружение — Глубоченский тоннель находится недалеко от уральского города Полевского и в составе сложной гидротехнической системы участвует сейчас в снабжении города водой. Свою работу тоннель начал сто лет назад. В чем же заключалась эта работа? Каждый уральский завод использовал энергию падающей воды и мог существовать при наличии плотины, держащей большой запас прудовой воды. Чем больше развивалось производство, тем больший запас воды требовался. При этом плотины реконструировались, надстраивались, возводились новые. В сложные системы объединялись пруды, создаваемые на разных реках. Когда старый Полевской завод стал испытывать недостаток водной энергии, то в конце прошлого века в его Верхний пруд решили подавать воду из соседнего Глубоченского пруда. Но водоем этот, образованный плотиной на реке Глубокой, принадлежал другой системе, так как река впадала в Чусовую, а та катила воды, минуя Полевской завод. Значит, переброска воды, как решил инженер Ф. А. Хвощинский, может быть только принудительной, при условии создания каналов и других сооружений.

От плотины Глубоченского пруда был прорыт тоннель длиной 1780 метров, который затем выходил в открытый канал, а далее воды Глубоченского пруда попадали в русло реки Светлой — одной из рек, питающих водоемы Полевского завода. Тоннель достался тяжело. Все работы делались вручную, начались они с пробивки вертикальных колодцев-шурфов. Всего по трассе подземной галереи было пробито 11 колодцев, самый глубокий уходил в грунт на 17 метров. Эти вертикальные выработки оборудовались срубами из толстых лиственничных бревен так, что окончательное сечение колодца составляло два на два метра.

Самое интересное было дальше. Колодцы соединялись между собой горизонтальными тоннелями, которые проходились способом «долбления по звуку», то есть бригады из двух соседних колодцев шли навстречу Друг другу, ориентируясь на стук инструментов. Стены и потолок всей этой водоводной галереи обшивались толстыми плахами из лиственницы. Группа краеведов в 1965 году обследовала всю гидротехническую систему Глубоченского пруда. Они отметили хорошую сохранность сооружений, особенно деревянной обшивки тоннеля. К тому времени только один из 11 колодцев завалился, и из опасения дальнейшего разрушения и обвалов его зарыли. По-настоящему тоннель ремонтировали и чистили только один раз — в 1961 году. Правда, этот ремонт потребовал замены лишь отдельных фрагментов обшивки и срубов колодцев. В ремонте и обследованиях участвовали краевед из города Полевского В. И. Суренков. С тех пор тоннель пострадал больше, чем за весь доремонтный период. Уже несколько колодцев завалились.

Столетнее подземное сооружение, изрядно поработав, нуждается в отдыхе. А самое главное, оно перестало удовлетворять современным техническим параметрам и нормам. Поэтому вблизи него сейчас строится новый тоннель большего сечения с бетонным ложем, стенками и потолком. А что же будет со старым? Забросят? Отдадут на милость диким ордам искателей подземных приключений? Нет, этого не должно случиться. Полевчане, гордясь делом рук своих предков, должны взять оригинальную гидротехническую систему под свое покровительство и защиту. Для этого не нужно титанических усилий. Всего лишь понимание своей истории, внимательное отношение к материальным частицам прошлого и непримиримость к вольным и невольным разрушителям.

Зона Глубоченского пруда отнесена к гидрологическим природным памятникам, а гидротехнические сооружения признаны памятниками истории. В этом уже есть немалая гарантия охраны этих объектов. Потому что терять нам нельзя ничего, даже крупинки, если к ней прикасались руки наших предков, веривших в нас, далеких потомков, наверняка желавших нам того хорошего, что сами не видели, да и не могли видеть.

Примечания:
1. Локерман А.А. Загадка русского золота. — М.: Наука. — 1978.