Есть среди пожилых людей такие самобытные личности, встреча с которыми дает не только пищу для размышлений и сердца, но и приносит радость…

Затерялся в маленьких проулках старой части поселка Верхняя Синячиха небольшой деревянный домик…, пройдешь мимо и совсем не обратишь внимания. Но живет в нем поистине героическая женщина, пережившая военное лихолетье, Кощеева Александра Николаевна.

С ней меня познакомила Киселева Р.В.

Говорят, дом – это отражение самого человека, уюта его души, его светлых мыслей. А уют в доме Александры Николаевны начинается уже на крыльце, с порога от ворот. Все вокруг блестит чистотой, во всем чувствуется какой-то старинный шарм. А ведь хозяйке далеко за девяносто.

Уже в прихожей к нам навстречу выходит невысокая ростом, худенькая, гостеприимная женщина. Раиса Викторовна представляет нас друг другу, и сразу же выясняется, что Александра Николаевна Кощеева – бывшая учительница математики моего дедушки! Она хорошо его помнит. Она вообще помнит многих своих учеников…

Хозяйка приглашает нас в светлые комнаты, усаживаемся возле круглого стола и начинаем диалог.

Голос у Александры Николаевны громкий, выразительный и хорошо поставленный. 

Сама она - ветеран педагогического труда - вместе с супругом, прошедшим две войны, пережила ужасы Великой Отечественной,  побывала в фашистском плену в городе Лодзея¹.

Александра Николаевна родилась в Верхней Синячихе в 1918 году.

- Со своим будущим мужем, Кощеевым Александром Васильевичем, - рассказывает она. - мы в одной школе учились. Он - в двух противоположных классах. Оказывал мне внимание, так и завязалась наша дружба.

Голос Александры Николаевны теплеет:

- Я его в армию проводила. А потом, спустя время, в марте месяце, поженились мы. Вот и вышла.... вышла на войну. - смеется она.  – У Александра Васильевича Кощеева было две войны – Японская и Великая Отечественная. Он награжден орденом Красной Звезды. А медалей – полно! У меня их дети увезли, сыновья.

После свадьбы уехали мы в Ригу. Александр Васильевич воевал с финнами, а потом их часть перебросили в Латвию. Там прожили только полтора месяца. В апреле военных перевели в Литву, город  Лодзея. Это рядом с Польшей. И вот здесь меня застала война.

Муж был начальником штаба полка. В эту ночь он не вернулся домой, и я была одна. Выбежали - кругом бомбят, стреляют. Схватила я документы и с этим только ушла. Вот как вышла, так и ушла.

Жили в нашем квартале еще две женщины. Вместе мы пошли на железнодорожную станцию. Она была где-то километрах в двадцати. Бомбардировки не прекращаются, уже идут вооруженные немецкие войска, самолеты летают.... куда дальше? Мы спрятались в картофельной яме, там и просидели двое суток. Затем обстрелы немного приутихли, но войска шли по-прежнему.

Мы выбрались из укрытия, дошли до своих домов, а они все разрушены. Там кроме патефона ничего не нашли. Все сгорело: жили же недалеко от штаба полка, так поэтому этот квартал разрушили весь.

Посидели,  поплакали... а куда деваться - не знаем.

Одна женщина и говорит: «Знаете что, у меня портниха есть знакомая, она по-русски хорошо говорит. Пойдемте к ней».

Мы еще и литовского языка не знали, ведь только приехали. Пришли к женщине. Она жила в доме на две половины. Одна часть принадлежала ей, а в другой некогда жили евреи. Они, зная, отношение немцев к себе, куда-то переселились, вот жилище и опустело. Туда-то и поселила нас портниха. В доме мы нашли кое-какие остатки пищи. А потом она, видимо, просила кого-то из поляков приносить нам еду, литовцы же относились к нам плохо.

Прожили в этом жилище до осени. А на зиму там нельзя оставаться, холодно. Портниха и говорит нам, мол, есть недалеко  русская деревня. Вы пойдите туда. На зиму-то вас приютят, а то здесь как жить: ни отопления, ничего нет.

И действительно в той деревне нас хорошо приняли. В ней мы прожили все морозы. 22 января 1942 года у меня родился сын. А к весне обнаружили в деревне наших Советских солдат, они тоже ждали, когда вернутся русские войска. Ждали, но не дождались…Кто-то донес немцам, и солдат вместе с семьями расстреляли, а нас вывезли в бывший солдатский гарнизон – Шостокай². Он тоже находился в  Литве. Так с маленьким сыном на руках мы и пробыли в Шостокае три года и три месяца.

Работали в это время на торфяннике. Здесь нам было очень тяжело - холод, голод, страх, смерть детей. Многие остались там навечно. Ради наших детей начальник торфопредприятия (он был поляк) разрешал нам ходить в деревню просить хлеба, кто-то даст молока, сала, картошки. И как было обидно: придешь в деревню, к домам, одни  прямо со всей душой дадут тебе и хлеба, и сала. А другие, только подходишь, двери скорей зарывают, чтоб не просили. «Ой», -  думаешь, - ''куска хлеба жалко'', - вспоминает  с горечью и грустью в голосе Александра Николаевна. -  Я же никогда никому не жалела. Ну а дальше встретили мы  немцев и проводили немцев, - уже смеется она.

Пришедшие Советские войска отнеслись к нам, ютившимся в бывшем гарнизоне, вполне приветливо. Случилось это в начале августа 1944 года. А чуть позже  нас уже отправляли домой: сначала - на машине до Вильнюса, а там на поездах. Поезда-то шли за пополнением, - вспоминает Александра Николаевна, -  вот провезут немного, затем остановка. Вперед идут эшелоны с вооружением, наш поезд пропускает их. Ехали так чуть ли не месяц….

В родной поселок  Александра Николаевна Кощеева вернулась лишь в конце августа. Приехала без ничего, совершенно без вещей. Какое-то время не могла работать по специальности. Помогли родители, устроили дочку в завод. Там, на ВСМЗ, проработала она чуть меньше года, и только затем вновь вернулась в школу….

С мужем Александра Николаевна прожили 25 лет. Вырастили трех сыновей.

- Все парни хорошие, грамотные, - добавляет Раиса Викторовна.

- Все на хороших работах были, - вторит Александра Николаевна. – Сын, родившийся в Литве, умер рано, не дожив до пятидесяти лет, от инфаркта. Сказалось тяжелое время. Тогда, в Литве, не было никакой еды, и я кормила его грудью до двух лет. А что ребенку после года грудное молоко?... Но пищи не было. Война его догнала, - говорит она. 

- Как же жили в Верхней Синячихе во время войны? – спрашиваю я. – Ведь наверняка после Вашего возвращения на родину близкие  в разговорах делились пережитыми трудностями.

- Да было же свое хозяйство, все было свое - отвечает Александра Николаевна. – И куры, и поросята, и лошадь. Отец работал бухгалтером в заводе, мама не работала. А еще выделялись участки на полях, сеяли. Тем и жили – с земли. Большая была у нас семья -  пятеро детей было. Я старшая….

…Воспоминания о школе вызывают у Александры Николаевны улыбку. Вся ее жизнь была связана с нею: работала и учителем, и директором побыть успела. В книге Закожурниковой Н.Ф., «О родной школе с любовью», вышедшей в 2015 году и любезно подаренной автором Кощеевой А.Н, читаем:

«Приказ директора Шубиной А.Н.³ от 13 марта 1947 года: «За неимением овса для школьной лошади, выдавать с 01.01.47 г. по 15.03.47 г. По 1 кг ячменя, а с 15.03.47 г. Для подготовки к весеннему севу выдавать по 2 кг ячменя, размолотого на муку».

Александра Николаевна,  улыбается:

- Я уж и забыла этот приказ, лошадь вот помню. Это было еще в той школе, где сейчас музей. Сейчас для меня смешно. Я и не помню этого, а в то время такое обыкновенным было.

Все в школе делали мы сами: сами сеяли, кололи и возили дрова, и пилили их тоже сами. И все это делалось около школы. Вот как мы работали! Технички не знали покоя: это ж надо и полы помыть, и печи истопить, и еще много чего сделать. Я до слез смеялась, когда прочла эти строчки в книге. – вспоминает она и хлопочет, - Ну, девочки, сейчас я вас угощу…

Помимо директорской должности Кощеева А.Н работала учителем математики. Помнит она всех учеников:

- У меня были альбомы, в которых каждый ученик записан. И я отмечала, кто и чем отличался, какие были оценки, кто как ведет себя, хорошо ли, плохо ли. И о каждом все сразу было видно.

Да и свои ученические годы она не забыла:

- Учились-то мы в той школе на берегу. Четыре класса окончили, а как в пятый класс идти? Некуда. Сделали нам два класса в здании, где сейчас администрация поселка, наверху. А книзу была лестница и закрывалась крышкой. Там  размещалась пожарная. В перемену сядем мы, ноги на лестницу спустим, греемся. Оттуда тепло идет: пожарные топят. После был еще класс в доме, который находился по дороге к химкомбинату. И только затем в новую открытую школу перевели. Так что мы везде учились, - смеется Александра Николаевна, - Не было зданий-то.

Хорошо помнит она учителей и директора – Максима Филипповича. Запомнились розыгрыши на первое апреля. Преподаватели хорошие, понимающие и веселые, на шутки не обижались, смеялись вместе с ребятами, да и сами порой затевали веселье.

Училась Кощеева А.Н. в одном классе с будущим Героем Советского Союза Чечулиным Иваном Павловичем. Помнит и Гурьева Павла Дмитриевича⁴, о нем говорит:

- Он не ровесник мне, он старше. А его брат тоже участник войны.

Ой, а какой мальчик был! – это она  уже об Иване Павловиче, - Спокойный, интересный, никогда никому не нагрубит. Мы его и звали Ванюша. А он меня - Шурик. Я говорю: «Я не Шурик, я Шура!» - произносит Александра Николаевна с возмущением и смехом. - В одном классе мы сидели и даже за одной партой. Жили они в Чечулино, а я по Ленинской улице. А учились там в школе. Я знала и его сестру – Юлию Павловну….

… Мужественная женщина со сложной судьбой и поныне даст фору остальным. Вместе с верной помощницей и подругой Фаиной она ведет хозяйство. Но вот кухня – целиком и полностью вотчина Александры Николаевны. Она любит готовить, отлично стряпает и никому не позволяет делать работу вместо себя.

Это лишь часть воспоминаний Кощеевой А.Н.. Написать обо всем, что пережила эта, хрупкая на первый взгляд, женщина, не хватит газетных страниц. Были и радости, были и серьезные трудности, которые способен вынести не каждый. Но она не сломалась, не сдалась, а осталась жива, несмотря на тяжелые испытания войны, и воспитала трех замечательных сыновей, которым передала свою, накопленную годами, мудрость.

Игнатьева Мария. Фото из архива Кощеевой А.Н.

П р и м е ч а н и я

1 – Правильное название Лаздия (Lazdijai)

2 – Правильное название Шяштокай (Šeštokai)

3 - Шубина -  девичья фамилия Александры Николаевны.

4 - Гурьев  Павел Дмитриевич, родился 29 июня 1906 года, умер 28 декабря 1944 года.