МАХОНЯ

Солнце медленно, словно упираясь, скатилось за дальнюю стену леса и на реку пала вечерняя тень. На лёгкой лодке к головной барке подъехали разведыватели и доложили: «Правый берег невысок и русло реки глубокое. Для стоянки место удобное».

- Ну, что ж, - сказал атаман, - привал! Привал! Привал! Привал! -понеслось по каравану. И сразу вечерняя тишина огласилась криками людей, стуком вёсел. Ермак ступил на борт барки, и, оттолкнувшись, легко выскочил на берег, с удовольствием разминая затёкшие ноги. Окружавшим его сотникам он приказал выставить посты, обеспечить охрану лагеря.

Тем временем вдоль берега запылали десятки костров. Над ними появились артельные котлы, запахло мясным варевом. Снова подошли разведыватели и рассказали атаману:

-    Вон там за кустиками стоит избушка, а в ней живет семья русских.

-    Русских? - удивился он,- Приведите их ко мне.

Вскоре перед Ермаком стояла семья из избушки: отец, высокий, крепкий, с длинными чёрными, как смоль, волосами и аккуратной бородкой, рядом с ним - мать, невысокая, худая женщина болезненного вида. А за их спинами пряталась девушка, их дочь.

-    Откуда пришли? - спросил атаман.

-    Да с Волги, - был короткий ответ.

-    Эх ты, родная Волга! Погулял я по ней... Вот уж не думал, что здесь, за Каменным Поясом, в таёжной глухомани встречу земляков. Давно ли здесь живёте?

-    Вот уж пять зим скоротали.

-    Ну и как, вогулы не обижают?

-    Дикие, наивные люди, но очень добрые, - подумав, ответил отец. -Нам во многом помогают, особенно зимой.

-    Ты вот мне скажи, - подумав, заговорил атаман, - далеко ли большая река? Ходил ли ты к ней?

-    Ходили с вогулом, - ответил глава семейства. - Дошли за полтора дня - это прямиком по земле. По воде подоле будет. Вот ты смотри, в верховьях русло реки прямое, если изгиб, то пологий. В низовьях же река делает очень много крутых поворотов. Загибает петли одну за другой. Есть перекаты глубиной по колено. Пока вода держится, вам надо торопиться.

-    Ну что ж, спасибо! А кто же там за спинами прячется?

Девушка решительно шагнула вперёд.

-    О, да ты красавица! - с восхищением воскликнул атаман. Она действительно была красива: стройная, с высокой грудью; русая, -Толстая коса опускалась ниже пояса. Черные брови вразлет, голубые глаза смело смотрели на атамана, а на пухлых малиновых губах застыла ирония.

-    Как твое имячко?

-    Махоня.

-    Охоня она, Охоня, - заговорила мать, явно гордясь дочерью, - Ма-хоней ее вогулы прозвали.

-    Сколько же тебе годков?

-    Осьмнадцатый пошел.
-    Тебе пора уж и замуж.

-    Пора, да только женихов нет, - с горечью сказала Махоня. - А за вонючего вогула я не хочу.

-    Вон у меня сколько казачков! Выбирай любого, не пожалею.

-    Казачков твоих мне не надо. Хочу за тебя.

-    Что ты, девка, одумайся! Разве можно такое говорить, - закричала мать.

-    Я бы не против поженихаться, - заговорил Ермак,- да вот некогда. Надо идти Кучума воевать.

-    Тогда возьми меня с собой,- неожиданно вырвалось у девушки.

-    Совсем стыд потеряла! - воскликнула мать, - А ну, айда домой! -И ухватив дочь за руку, потащила ее к избушке. За ними, бубня что-то неодобрительное, пошёл отец. Ермак весело рассмеялся и приказал разведывателям проследить, чтобы семью не трогали казаки.

Вернувшись домой, отец с матерью накрепко закрыли двери. Родители всю ночь караулили дочь, ловя каждый ее вздох, каждое движение. Утром, услышав пробуждение лагеря и уловив начало движения барок по реке, они ослабили наблюдение. Махоня, воспользовавшись н им, открыла задвижку и выскочила за дверь.

-    Доченька, доченька! - кричали вслед родители. - Куда ты? Вернись, вернись!

Но девушка не обращала внимания на их призывы, бежала по берегу, а на повороте реки с ходу кинулась в воду и поплыла к головной барке. Ее подхватили люди, окружавшие Ермака. Поднявшись на борт, Махоня что-то прокричала, "...ща-а-а-айге!" - донеслось до матери и отца. Они видели, как дочь, повернувшись к ним спиной, подошла к шаману и обняла его за шею. "Дочень...!" - простонала мать и упала лицом в траву, сырую от росы. К ней подбежал отец. Осторожно повернул на спину и понял: жена не дышит. И от горя уткнулся рядом.

А мимо по реке шли и шли барки. Плескалась вода, скрипели уключины. Кто-то пел, кто-то кричал, кто-то отдавал команды. Всю эту разногласицу подхватывало утреннее эхо и разносило широко окрест.

Но вот барки сделали по реке один поворот, второй, и людская разноголосица стала чуть слышной. Наконец наступила мёртвая тишина.

К полудню отец поднялся, взял жену на руки и унёс в избушку. Остаток дня и всю ночь он просидел около тела. Утром на взгорке выкопал неглубокую могилу. Поискал материал для гроба, но ничего подходящего не нашёл. Тогда выворотил три половицы, расколотые вдоль стволов деревьев. Уложил жену в могилу, прикрыл её тело этими половицами и засыпал землей, не установив ни креста, ни памятного знака.

Зашел в избушку, огнивом высек искру, поджег заранее заготовленные лучины и разбросал их по углам. Избушку быстро охватило пламя. Сам же сел на пригорок спиной к могиле. Если жена в этот момент смогла бы его увидеть, то не узнала бы мужа. Белые, как лунь волосы, такие же брови и бородка, помутневший, безжизненный взгляд, бледное осунувшееся лицо.

Дождавшись, пока избушка догорела до последнего уголька, муж встал и, не оглянувшись на могилу жены, твердым, спокойным шагом вышел на берег и ступил в реку. Вода медленно поднималась - по колено, по пояс, по плечи, залила рот, нос, глаза, вот мелькнули седые волосы и скрылись в глубине. Через несколько минут на поверхность поднялся воздушный пузырь, лопнул, разогнав кружок чуть заметных волн. Так река тихо и равнодушно приняла человека в свои объятия.

А день сиял и переливался красками и звуками лета. Жарко светило солнце, пели птицы, в траве стрекотали кузнечики, в речной заводи плескалась рыба. Было все так, как вчера, позавчера, как много лет назад. И никому не было дела до трагедии отца и матери. Только старый черный ворон, взлетев на верхушку сосны, долго и скорбно каркал, словно оплакивал усопших.

Вогулы, наблюдавшие эту трагедию, сохранили её в памяти и рассказали о ней первым русским поселенцам, пришедшим в эти места. Люди были опечалены судьбой родителей и восхищены подвигом девушки, которая с первого взгляда полюбила атамана Ермака и ушла за ним по реке. Они решили назвать свое селение именем Махони.

Долгие годы о Махоне ничего не было известно. Позднее, когда установилась связь между Тобольском и Верхотурьем, ямщики привезли весть: будто бы в походах и боях с Кучумом рядом с Ермаком всегда находился юноша - стройный, с красивым, женственным лицом, одетый в боевые доспехи. Казаки тщательно оберегали его. А когда Ер мак погиб и юноши не стало. "Да ведь это же наша Махоня", - решили поселенцы.

Может, оно и так, кто знает?!

Е. Новоселов. Из книги "Сказания отчего края".  Алапаевск, 2009 г. тир. 100 экз